Корабль-призрак

И что же это было? Ясно, что Харпер не сумел-таки полностью демонтировать вооружение. Сработала автоматика, отреагировав на пальбу немцев? Или Диана, неизвестно чем занимавшаяся в последние часы, сумела разобраться в здешней хитрой технике?

Загадка прояснилась очень быстро.

Кухаренко, оторвавшись от раненого, добавил:

— А потом вовсе чудно́е дело случилось: женщина за борт прыгнула. Их выскородие не видали, к пушке той диавольской отлучившись. А она скок — тока брызги кверху!

— ???

— Во-о-т оттуда выскочила, — показал боцман на дверь в надстройке. — Никто ничего не успел — бултых, и нету… Мы к борту, да куда там, камнем на дно ушла.

Паа-а-анятно… За той дверью, насколько знал Лесник, ход к боевой рубке. Надо понимать, в ней или неподалёку находится пульт, управляющий «диавольской пушкой».

Он подошёл к борту, растерянно смотрел на маслянистое пятно. Диана… Но зачем? В своё время так просто теперь не попасть, график канул вместе с Азиди, но есть же и другие варианты… Например, попробовать разобраться, как работает астрономический прибор покойного Зигфрида… Да и в том же девятьсот четвёртом году можно прожить, в конце концов.

— Между прочим, господин Урманцев, — сказал подошедший Буланский, — курточка-то на утопленнице была — словно бы у того же портного пошита, что и ваша. Значит, говорите, в одиночестве сюда на рыбачьей шхуне отправились?

Лесник повернулся к нему, но ничего не успел ответить.

— Человек за бортом!! — рявкнул боцман Кухаренко.

На самом деле за бортом показались двое — но второй человека напоминал уже мало.

Несколько секунд спустя на воду шлёпнулись два спасательных круга с привязанными концами.

— Получайте вашего халифа Юхана Первого. — Диана откинула с лица мокрые волосы. Они тут же сползли обратно. — Юхана Первого и последнего… Не скажу, что в целости и сохранности, но выбирать не приходилось.

У трупа Азиди, похоже, не осталось ни одной целой кости. Вместо лица — отвратительное месиво, и опознать араба можно было лишь по костюму и галстуку, относительно невредимым.

— Мне кажется, мадмуазель, вам придётся многое нам объяснить, — медленно произнёс Старцев. — Очень многое. После того, разумеется, как вы переоденетесь и согреетесь.

— Подождите… — Диана наклонилась над телом. — Вполне может оказаться, что и мёрзла, и мокла я зря.

Не зря… Крохотный контейнер, обнаруженный в кармане мертвеца, — очень похожий на футляр от сигары — оказался сильно деформирован, крышку пришлось сбивать, а не отвинчивать. Но содержимое не пострадало — скрученный в трубочку листок бумаги, очень похожий на тот, что отдал Азиди в обмен на капсулу с «противоядием».

Только цифры другие.

5.

— Глубоко пришлось нырять? — негромко спросил Лесник словно бы между прочим.

Диана — с её-то слухом — сделала вид, что не расслышала. Она, экипированная в тельняшку и чёрный бушлат не по росту, пила чай прямо из котелка — вскипятил его боцман Кухаренко на крохотном костерке, разведённом на палубе. «За ради спасительницы ничего не жалко, даже устав позабыть не грех, — объяснил бородатый гигант грубое нарушение всех корабельных установлений, идущих ещё со времён деревянных парусников. — Как-никак пять душ христьянских со свидания с Господом назад возвернула».

И в самом деле ничего не пожалел — судя по запаху, чай в котелке был сдобрен изрядной толикой спирта из боцманской фляги.

Лесник повторил вопрос.

— Да почти и не пришлось, — пожала плечами Диана. — Сам всплыл. У мертвецов, знаешь ли, плавучесть положительная. Только далеко всплыл, у самого этого… короче, как форштевень, только наоборот…

— Ахтерштевень, — с улыбкой подсказал капитан-лейтенант.

— Вот-вот… Вы не видели, а кричать сил не было, воды нахлебалась… Пришлось самой плыть, и мертвеца тащить, бр-р-р-р…

Спектакль, понял Лесник. Спектакль, рассчитанный на Буланского и Старцева.

Капитан-лейтенант, похоже, испытывал некие сомнения: с чего бы юная на вид девушка, якобы боящаяся трупов, так лихо палила из неизвестных артсистем и не раздумывая прыгала за борт?

По крайней мере, следующая реплика Старцева прозвучала с явственной ноткой подозрительности:

— Воистину удивительно, что из всех утонувших всплыл лишь один. Причём именно тот, что нам был столь нужен.

— Ничего удивительного, — парировала Диана. — Всех, кто был внутри, стиснули искорёженные переборки и обшивка катера. Наводчик — или комендор, не знаю уж, как правильно он называется, — запутался в поручнях или ремнях своего кресла, а может быть, зацепился за орудие… Азиди единственный, кто стоял на палубе открыто, лишь укрывшись от ваших пуль за рубкой. Он и всплыл. На что я, собственно, и рассчитывала…

Лгала. Расчётливо и достаточно логично врала. Хотя поднятая на борт Диана взирала на мир сквозь завесу мокрых волос (тоже вполне обдуманно и расчётливо), Лесник тогда успел заметить, — глаза у неё красные, как у кролика-альбиноса. От лопнувших сосудов. Нырять ей пришлось, и очень глубоко. Сейчас, впрочем, глаза как глаза, с её способностями к регенерации — неудивительно.

— Почему же, мадмуазель, вы так медлили с вашим спасительным выстрелом? — спросил Старцев.