Корабль-призрак

Шли то при попутном ветре, то против ветра, то вольно, но при всех румбах «Фрау Катрина» оставалась неизменно позади всех, и флотилия принуждена была под вечер лечь в дрейф, чтобы дать ей возможность догнать. Тем не менее капитан продолжал утверждать, что тот румб, на котором они в данный момент находились, был единственный, при котором «Фрау Катрина» оказывалась не вполне удовлетворительной. К сожалению, кроме отсутствия быстроходности судно имело еще много других недостатков. Прежде всего, оно очень плохо слушалось руля, имело трещины и давало течь, но мингер Барентц обожал свое судно и, как влюбленный юнкер, не видел пороков и недостатков своей возлюбленной. Однако не все были так слепы, и адмирал, командовавший флотилией, видя, что плавание страшно затягивается от плохого хода одного судна, решил предоставить «Фрау Катрину» самой себе, как только они обогнут Кап. Но судьба избавила его от этой жестокости оставить одно из судов своей флотилии в открытом море; налетела сильная буря и, помимо его желания, рассеяла все суда в разные стороны. Таким образом после двух суток плавания славное судно «Фрау Катрина» очутилось совершенно одно, с трудом прокладывая себе путь по волнам и давая такую течь, что все люди, не переставая, работали насосами, причем ее так сильно относило взад, как будто оно шло туда на всех парусах. Буря продолжалась целую неделю, и положение судна с каждым днем становилось все опаснее. Нагруженное свыше меры, с огромным количеством людей, солдат и пассажиров, судно стонало и скрипело при каждом движении; волны поминутно перекатывались через него из-за глубокой осадки, и люди у насосов совершенно выбились из сил. Филипп всюду проявлял свою деятельность и распорядительность, подбодряя истомленных людей, помогая сам, где нужно, и почти вовсе не справляясь с приказаниями капитана, который, впрочем, почти ни во что не вмешивался.

– Ну, вы теперь должны сознаться, что «Фрау» – превосходное наветренное судно, – сказал капитан, обращаясь к Филиппу в то время, как они стояли рядом, держась за кофельнагели, – не правда ли? Осторожней, красавица моя, осторожней! – продолжал он, обращаясь к судну, тяжело нырявшему на волнах и скрипевшему на всех швах. – Осторожнее, дорогая моя «Фру»! Воображаю, как качает и швыряет из стороны в сторону тех бедняг, что на других судах! Что, мингер Вандердеккен, теперь вы видите, что мы опередили их? Они, должно быть, очень далеко остались позади. Как вы думаете?

– Право, не знаю, что сказать! – отозвался Филипп, подавляя улыбку.

– Ну, как же! Ни одного судна не видно!.. Впрочем, нет, вон там судно… посмотрите, там, с подветренной стороны! Я как будто вижу судно. Ну, это, должно быть, страшно быстроходное судно, если могло поравняться с нами! Но какое оно должно быть неповоротливое, если в такую бурю идет под всеми парусами. Боже милосердый! Это что-то невиданное!

Филипп уже раньше заметил его. Это было большое величественное судно, шедшее по одному направлению с «Фрау Катриной». Оно шло под всеми парусами в такую погоду и при таком ветре, когда ни одно судно не могло нести верхних парусов. Мало того, громадные валы вздымались, точно горы, а видимое с подветренной стороны судно как будто не признавало этих валов и шло прямо, не колыхнувшись, не изменяя уклона килевой линии. Филипп сразу догадался, что это корабль-призрак, на котором обречен скитаться его отец.

– Странно, не правда ли, мингер Вандердеккен? – обратился к нему капитан.

Но Филипп почувствовал такое стеснение в груди, что не в состоянии был ничего ответить.

Между тем люди успели уже увидеть таинственное судно, а экипажу хорошо было известно поверье о корабле-призраке, точно так же слышали рассказы о нем и в войсках. Как только распространился слух, что показалось таинственное судно, все поспешили наверх – взглянуть на него собственными глазами, но в этот момент на «Фрау Катрину» налетел громадный шквал, хлынул ливень и разразился страшный гром. С минуту ничего не было видно: все потонуло в густом тумане ливня; но минут десять спустя прошел ливень, все кругом прояснилось, и когда глаза всех обратились в подветренную сторону, там, где было судно, его уже не оказалось.

– Боже Милосердный, его, наверное, перевернул шквал, и оно пошло ко дну! – проговорил Барентц. – Я так и думал! Какое безумие в такую бурю нести все паруса! Ни одно судно не может нести больше парусов, чем «Фрау Катрина»! Я полагаю только, что капитан хотел не отстать от нас! Как вы думаете, мингер Вандердеккен?

Филипп ничего не ответил на это; он только сознавал, что его судну грозит неминуемая гибель, и, предвидя гибель всех этих людей, невольно содрогался.

– Мингер Барентц, – проговорил он, – по-видимому, буря не скоро утихнет! А лучшее судно, которое когда-либо было построено, не может выдержать долго такой непогоды, поэтому я позволил бы себе предложить вам переменить галс и вернуться в Столовый залив, чтобы немного починиться. Я уверен, что мы застанем там всю нашу флотилию!