Корабль судьбы. Том 2

— Я оказался в обществе пиратов, — говорил Касго. — Вокруг меня мужчины и женщины, носящие позорные рабские татуировки. И вы оказались совсем не такими, какими мне вас рисовали. Я не вижу в вас ни следа глупости или невежества, дикости или жестокости — при том что меня убеждали, будто именно эти качества приводят человека в неволю. Теперь о калсидийских сторожевиках, вошедших в джамелийские воды согласно нашему с ними договору. Да, был такой договор, но их такое количество! Это превосходит всякие пределы. Я не говорю уже о награбленном ими богатстве. Это что — законная плата за безопасность? Мне не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы осознать: я выбрал себе скверных союзников. Я доверился не тем. Чего доброго, калсидийские корабли повернут прямо на мою столицу — и она окажется беззащитна! Как же мне не подумать об иных, более благородных союзниках, покуда еще не поздно? И кого же мне призвать на подмогу, как не тех, кто уже научился успешно бить калсидийцев, чему я сам не так давно оказался свидетелем?

— В самом деле, злее нас у них врагов нет! — Капитан Рыжик широко улыбнулся, потом слегка посерьезнел и добавил: — Конечно, окончательное решение принимать королю Кенниту, и только ему. Но я подозреваю, мы в этот раз привезем ему добычу, несоизмеримую со всем золотом, что когда-либо проходило через наши с ним руки! Сейчас мы всего в нескольких днях пути от Делипая. Нужно немедленно отправить вперед птицу: пусть Кеннит будет готов к нашему возвращению! — И капитан поднял бокал, провозглашая тост: — Так выпьем же за выкупы, оплаченные не золотом и даже не кровью, а кое-чем превыше!

Все с готовностью присоединились. И тут-то Малта расслышала крик впередсмотрящего:

— Парус!

Сидевшие за столом стали встревоженно переглядываться. Встреч с калсидийскими кораблями следовало избегать, поскольку «Пеструшка» была нагружена по самое некуда.

В дверь каюты постучали.

— Входи, — позвал капитан не без раздражения. Он и в обычное-то время не выносил, когда его беспокоили за трапезой. А тут в такой момент!

Дверь отворилась, на пороге возник юнга. Щеки у него раскраснелись от возбуждения. Улыбаясь до ушей, он объявил:

— Мы узнали корабли, кэп! Это Проказница и «Мариетта» при ней!

Кеннит со смешанным чувством наблюдал за тем, как подходила шлюпка с «Пеструшки». Соркор даже приехал со своего корабля ради такого дела. И разоделся в полном соответствии со своими понятиями о хорошем вкусе. Намотал на себя несколько квадратных миль алого шелка — и в таком-то виде торчал у Кеннита за правым плечом. Капитан Рыжик — тоже губа не дура до пестрых и ярких одежд — стоял с другой стороны. И так упивался своими невероятными достижениями, что в упор не видел сомнений своего предводителя. Он, Рыжик, вручал королю Кенниту добычу, равную которой никогда не добывал и в жизни своей не добудет ни один другой капитан. Выражаясь словами, привычными для театрального деятеля, он переживал высочайший триумф. Звездный час. Отныне и во веки веков о нем станут говорить как о «том самом капитане, что поднес королю Кенниту джамелийского сатрапа прямо на блюдечке».

Когда корабли встретились и сошлись, капитан Рыжик тотчас поспешил на борт Проказницы и огласил жгучие новости. И вот настало время перейти от слов к делу: он стоял подле Кеннита и наблюдал за вручением бесценной добычи.

Что до самого Кеннита, восторг мешался в его душе с раздражением. Пленение сатрапа было событием далеко не рядовым. Оно открывало широчайшие перспективы в смысле выкупа. Но как же не ко времени оно произошло! Увы, мысли Кеннита были безраздельно заняты совсем иными материями. Помимо собственной воли он все косился туда, где стояла у фальшборта и тоже смотрела на шлюпку Альтия Вестрит. А рядом с подругой стояла Йек. Йек теперь ни под каким видом не оставляла ее одну. Ветер развевал волосы женщин и яркую юбку, в которую облачилась воительница. Да, Йек была в своем роде привлекательна — рослая, красивая, смелая. Но… Всеми помыслами Кеннита владела Альтия Вестрит и только она одна. Иные женщины для него просто не существовали.

Кеннит очень осторожно вел себя с нею — с тех самых пор, как ему волей-неволей пришлось выпустить ее из каютного заточения и разрешить свободное перемещение по кораблю. Кажется, он вполне убедил всех и каждого, что пережитый ею жуткий кошмар был всего лишь следствием макового сиропа, призванного подлечить ей ушибленную спину. Кеннит при всех извинился перед Альтией за то, что дал ей слишком сильное снадобье. Он не забыл мягко напомнить ей, что она сама жаловалась на боли в спине: неужели она запамятовала, как принимала сироп? Она ответила яростным «нет!», и Кеннит безнадежно развел руками.

«Ну, помнишь, ты еще говорила, что тебе нравится, когда мужчины носят кружева?» — подсказал он ей, топорща пальцами кружево, пенившееся в вороте его камзола. И дружески улыбнулся.

«Только не вздумай намекать, будто я заигрывала с тобой!» — прорычала она.

И Кеннит в очередной раз изобразил оскорбленную добродетель.