Корабль в пустоте

– Да-да, но всё же… Не скрою, когда я получил приглашение, то был приятно удивлен, что научная общественность именно вашего города проявляет такой интерес к этрускам. Стало быть, в зале следовало ожидать не только мэра, вас, ректора и прессу, но и местную интеллигенцию. Однако ее не было. Похоже, в Южноморске вовсе нет повышенного внимания к теме. Даже в университете. Как вы объясните это противоречие?

– Ну, у нас же не Москва. Где нам взять столько интеллигенции? Пресса и есть наша интеллигенция, – многие, кстати, выпускники университета. Между прочим, директор библиотеки тоже была в зале во время вашего интервью.

– Это приятно. А другие работники библиотеки? А преподаватели и студенты универа? Историки, учителя, наконец? Нет, сколь ни было мало по сравнению с Москвой у вас интеллигенции, она могла забить до отказа тот не очень большой зал. Однако почти никто пришел, из чего я делаю простой вывод, что этруски для вашей элиты… ммм… не очень неактуальны. Тогда я спрашиваю себя: почему именно Южноморск взял на себя инициативу проведения форума?

– Как я говорил, она зародилась в университете…

– Это я уже понял. Я хочу понять, что для вашего города этруски. У вас жил и работал какой-то известный этрусколог?

– Простите, не имею сведений.

– Может быть, ваши археологи сотворили сенсацию и нашли здесь следы пребывания этрусков?

– Не доводилось слышать.

– Что же – вы лично фанат этой темы?

– Как вам сказать… – замялся Здолбунович.

– Так и скажите: не фанат. Что же тогда вас заставило поддержать идею конференции?

– Прежде всего, международная научная значимость темы…

– Но здесь у вас некогда жили народы, упоминаемые еще Геродотом. Почему не они, а этруски?

– Вероятно, они не столь востребованы у историков. Научным обоснованием занимался университет…

– Между тем, сотрудниками вашего университета не написано ни одной работы об этрусках. Это я выяснил еще до приезда сюда. В программе от вас – один доклад, заболевшего ректора. Наверное, он и есть ваш главный этрусколог. Тема доклада: «Этрусские цари в истории Древнего Рима». Ну, в общем, это для средней школы. Нет ли других причин, побудивших город принять форум этрускологов?

– Я их не знаю.

– Тогда скажите мне как руководитель оргкомитета: чем я должен здесь заниматься, если мои коллеги, не дай Бог, так и не объявятся?

– Ну… всё же будем надеяться на лучшее.

– Сколько лично мне надеяться на лучшее? Те два дня, что я еще должен находиться на конференции?

– Думаю, не меньше. Ведь к вам еще могут быть вопросы у правоохранительных органов…

– Я уже ответил на них сегодня. Других ответов у меня нет. – Я поколебался, стоит ли рассказывать Здолбуновичу о Ротове и его странных угрозах футболистам, и решил, что не стоит – уж больно неосновательной фигурой показался начальник управления. – Хорошо, и что же я делаю эти два дня – просто жду?

– Да, как и все мы. Что же касается корректив в вашей научной программе, то, наверное, вам об этом скажут в университете.

– Как-то сомневаюсь. Я сегодня никого еще не видел оттуда. Телефончик ваш мобильный мне можно для связи?

– Да, пожалуйста, вот возьмите визитку.

Когда мы прощались, Здолбунович вдруг свистящим шепотом сообщил мне на ухо, кося уже не просто сильно, а страшно:

– Я тоже не понимаю, что происходит. Все разбежались. Включая мою секретаршу.

– А при чем здесь…

Он приложил палец к губам.

Я вышел от него, как пьяный. Что за чертовщина здесь творится? Неведомым образом исчезли ученые – это не то, чтобы понятно, но, на крайний случай, логически возможно, если не считать истории с заселением. Но по какой причине могли разбежаться сотрудники Здолбуновича? Он бы и сам, судя по его поведению, не прочь сбежать. Один я, как дурак, продолжаю из себя изображать делегата.

Григория в коридоре не было. Тоже сбежал, что ли? Ну, и хрен с ним – сомнительная он охрана. Да и охрана ли? Но мне-то куда теперь идти? Если следовать общей, хотя и непонятной тенденции, моя первая реакция после разговора с вратарем была правильной: вернуться в номер, взять в вещи и – ноги в руки, в аэропорт. А уж задержат там меня, не задержат… Если задержат, то, по крайней мере, появится цель – освободиться, выбраться отсюда. Какова же сейчас моя цель в становящейся всё более кафкианской ситуации, непонятно. Я завис в каком-то пустом, но цепком студенистом пространстве. Мне нужно вновь ощутить почву под ногами. Не отправится ли прямо сейчас в аэропорт, воспользовавшись отсутствием Григория? Вещи? Бог с ними, с вещами. Когда ты видишь, что твоя жизнь превращается в дурдом, надо немедленно покинуть этот дурдом. Даже без вещей.