Кораблекрушение у острова Надежды

— Иди, свет мой здрав, в путь, — передавая царице оравшего во всю глотку младенца, заторопился Федор Иванович. — Чтоб мне радостно было и впредь видеть тебя. — Он несколько раз поспешно перекрестил Дмитрия. — Возьми просфирку свяченую в дорогу. Мало ли что может приключиться, просфирка-то и поможет.

Вручив просфирку царице, Федор Иванович, прихрамывая, вышел из Грановитой палаты. Он спешил на колокольню Успенского собора. Колокольный звон радовал душу Федора Ивановича, и он почитал за праздник потрезвонить вместо пономаря. Но не всегда советники разрешали ему позабавиться…

За царем последовали духовник и Борис Годунов. Остальные бояре, покачивая высокими меховыми шапками, потянулись к сеням.

…Богдан Бельский поджидал царицу Марью у низкой двери, едва заметной в глубокой нише. В теплой накидной шубе из черных соболей, разукрашенной узорами и каменьями, она появилась перед оружничим. Царицу поразил необычный вид дядьки. Он был одет так богато и красиво, как никогда не одевался, и, пожалуй, убранством не уступал ни Борису Годунову, ни Ивану Глинскому. На плечах его ловко сидел кафтан из тонкого сукна с золотыми петлями и пуговицами. Зеленые сафьяновые сапоги с высокими каблуками. На саблю глазам глядеть больно, вся она в сверкающих драгоценных камнях. А шапке, украшавшей голову оружничего, по цене не было равной во всей Москве.

— Государыня, — сказал Богдан Бельский, склонив голову, — не забудь холопа своего Богдашку на уделе в Угличе. Тошно мне будет не видеть лица твоего.

Царица удивилась еще больше. Подобных слов она не ждала от оружничего. Однако они были ей приятны. Сердце ее забилось сильнее, лицо порозовело.

— Приезжай к нам в Углич, Богдан Яковлевич, — поборов смущение, сказала царица. — Буду тебя ждать… И царевич соскучится без пестуна своего. — И еще раз подумала, что жалеть о смерти мужа она не будет.

— Говоришь ты, государыня, аки соловей щебечет, — низко поклонился оружничий. — Мне здесь и свет божий без тебя не мил, — добавил он совсем тихо, сам удивляясь своей смелости. — И во снах ты все снишься.

Царица Марья, покраснев еще больше, не сказав в ответ слова, вышла на крыльцо.

Но оружничий и не нуждался в словах, он понял, что царица к нему милостива, и решил раздуть слабый огонек.

«Когда я захвачу власть и она будет моей, мы вместе достигнем многого».

Он вспомнил Елену Глинскую, оставшуюся вдовой после смерти великого князя Василия, отца Ивана Грозного. У нее был любимец Иван Телепнев. Он правил Москвой ее руками. «Я хочу сам сесть на престол, и царица Марья поможет мне в этом».

При жизни царя Ивана оружничий Богдан Бельский боялся взглянуть на царицу, а теперь он в мыслях называл ее своей.

На Ивановской площади снег был грязный. За долгую зиму сажа из печных труб осыпала кремлевские сугробы. Дорога, желтая от конского навоза и мочи, местами протаяла, показались деревянные плахи.

Царский каптан с черными орлами, намалеванными по бокам, в котором езживал еще Иван Грозный, стоял у самого крыльца. На площади поодаль дожидались оседланные, застоявшиеся лошади дворян и крытые возки отъезжавших вельмож.

В огромных сосульках, свисавших с кровли царских хором, сверкало весеннее солнце.

Шестерка ухоженных серых лошадей рванула, как только царица Марья уселась в мягкие подушки. Мимоходом она успела заметить вороного коня под оружничим Богданом Бельским. Такой красоты царица еще не видывала: освещенное солнцем, на коне сверкало и горело золотое убранство. Каптан тронулся с места, ездовые закричали на лошадей, захлопали бичами. Загикали возницы бояр и вельмож и стали приворачивать возки на дорогу вслед царскому каптану.

«Началась новая жизнь, — думала царица Марья, обняв царевича Дмитрия. — Что сказал мне Богдан Яковлевич, как он смотрел на меня?!» И царица погрузилась в приятные воспоминания. О том, что ждет ее в Угличе, она больше не задумывалась.

На звоннице Успенского собора звонко ударили колокола, государь Федор Иванович приступил к любимому делу. Стая воронья, вспугнутая большим звоном, поднялась выше царского дворца и закружилась над Кремлем.

Глава третья ПОВАР ВЫСМАТРИВАЛ В КИПЕЖЕ РАССОЛА, КОГДА В НЕМ РОДИТСЯ СОЛЬ

В июле разлив рек приостановился и пошел на убыль. Полые воды нанесли немалый вред жителям Сольвычегодска. Пострадали и строгановские варницы: снесло несколько изб, размыло много заготовленных для выварки соли сухих дров.

Солеварный приказчик Макар Шустов собрал всех оказавшихся под рукой работных людей. Солевары, соленосы, дрововозы и грузчики, подгоняемые жестоким приказчиком, исправляли печи, чинили размытые водой лари и избы. Купцам Строгановым был дорог каждый час: оставшееся после наводнения летнее время особенно благоприятно для выварки соли.

Рваные и босые, работали гулящие люди, собравшиеся в Сольвычегодске к половодью в надежде заработать на кусок хлеба. Приказчики подбирали всех людей подчистую, даже тех, кто давно валялся в ярыжках по кабакам. И сейчас Сольвычегодск был похож на растревоженный муравейник: везде копошились люди.