Корабли Мериора

— Возвращайся наверх, — велел он гонцу. — И пошли кого-нибудь на южный склон. Скажешь ему, что я приказал всем замереть там, где их застанет мой приказ. К счастью, на южном склоне обошлось без происшествий. Пусть не трогаются с места, пока я не докопаюсь до причины.

Заметив удивленный взгляд Лизаэра, Пескиль сказал ему:

— Ваше высочество, нам придется здесь задержаться. Прикажите командирам разбивать лагерь. На ночь глядя мы уже точно никуда не пойдем. И передайте, чтобы не давали солдатам ни малейших послаблений. Возможно, на проверку ущелья моим ребятам понадобится не один день.

Неуклюже ступая, к ним подошел грузный и коренастый Хараден, нынешний командующий итарранского гарнизона. Он отличался невозмутимостью и рассудительностью. Его небесно-голубые глаза никак не вязались с кустистыми седеющими бровями. За Хараденом прочно закрепилось прозвище «медведь в берлоге». Сейчас брови командира были сердито вздернуты.

— Гонец с южного склона по пути сломал ногу. У них тоже не обошлось без жертв. Семнадцать падений. Парень корчится от боли. Лекари хотели дать ему снотворное, но он сказал, что вначале должен передать тебе донесение.

— Скажи ему: пусть не противится лекарям. Мне он нужен живой и здоровый. Справимся без него.

Пескиль нагнулся, сдвинул плечи. Тяжелая кольчуга, которую он надевал, когда садился на коня, сама упала вниз. Раскрыв седельную сумку, командир достал легкую кольчугу и накинул ее поверх своей выцветшей кожаной куртки. Сержант, не дожидаясь приказа, взял под уздцы его мерина.

Теперь Пескиль был похож на старого хищного зверя. Он неторопливо проверил свое оружие, затем повернулся к взиравшему на него Харадену.

— Войска держать в железном кулаке, — отрывисто приказал Пескиль. — И чтобы ни одна душа не покидала лагерь. Не пускать даже за хворостом. Пока не знаю, каких ужасов я насмотрюсь наверху. Но уже сейчас могу сказать наверняка: ловушки в этом ущелье появились не вчера. Их готовили очень обдуманно и заблаговременно. Не удивлюсь, если несколько месяцев подряд.

Вечер окрасил тени Вальгапского ущелья в бордово-коричневые и пурпурные цвета. Тускло поблескивали дорожные колеи, змеящиеся между угрюмых сланцевых плит. Холодно сияло небо. Заходящее солнце выхватывало то одну, то другую вершину, и они на несколько минут вспыхивали золотисто-красным огнем.

Колени Пескиля промокли от влажного мха, покрывавшего выступ. Командир наемников вложил кинжал в ножны и осторожно поднялся. Чем сильнее стучала в висках горячая кровь, тем сдержаннее становился он на язык.

— А ведь этот поганый камень был самой настоящей ловушкой,- пробормотал он.- Я так и думал. Вот они, доказательства.

На его ладони лежали обломки камня, треснувшего под его коленом.

— Камень подрубили зубилом. Если бы я стоял не на коленях, а во весь рост, то загремел бы сейчас вниз. На что уж Стейвен был хитер по части ловушек, но сынок явно превзошел папашу. Сущий демон!

Снизу послышался громкий стон. У стонавшего, скорее всего, были переломаны кости, и он не мог даже ползти. Возможно, он истекал кровью, но никто из людей Пескиля даже не шевельнулся. Все они были опытными бойцами и не торопились кидаться на помощь. Стоны вполне могли оказаться очередной ловушкой варваров.

Пескиль встал. Его серо-стальные волосы были одного цвета с сумерками.

— Передайте, что я приказал всем спускаться вниз и подбирать раненых. Остерегайтесь одиночных камней. Старайтесь подстраховаться веревками. Еще раз повторяю: тщательно смотрите под ноги. Все это ущелье — сплошная смертельная ловушка. Здесь и без зубила камни держатся еле-еле. Достаточно вскрикнуть, и начинается оползень. Так что не сглупите.

Наемники приготовились спускаться.

— Погодите,- окликнул их командир.- Раненых, которых не удастся до наступления темноты перенести в лагерь, оставить там, где лежат. На всех проверенных участках дороги поставить охрану. Только еще не хватало, чтобы варвары ударили нам в спину.

Люди Пескиля привыкли понимать своего командира с полуслова. Пререканий он не терпел, и вовсе не потому, что был самодуром. Бойцы лиги наемников не раз убеждались на собственном опыте: тот, кто слушался Пескиля и выполнял его приказы, оставался в живых.

Но даже для этих закаленных и навидавшихся всякого бойцов каждый шаг по склонам Вальгапского ущелья становился испытанием. Помогая переносить вниз раненых, несколько человек стали жертвами «пружинок». Никто из них не погиб, но все были искалечены.

— Варвары начинили своими «пружинками» всю полосу кустарников, — дрожащим голосом сообщил один старый наемник, перетаскивавший носилки.

Руки, проткнутые насквозь острыми прутьями, ноги, располосованные до костей, не говоря уже о самих переломанных костях, — такова была участь тех, кто спешил к раненым товарищам на выручку.