Корабли уходят к планетам

— Что ж, Мстислав Всеволодович, мы подумаем.

…И вот теперь перед ученым лежала удивительная картина, доносящая дыхание далекого и загадочного мира. (Жаль, что ее не мог увидеть Г. Н. Бабакин). Россыпь камней с острыми гранями…

…Завершился сеанс связи с «Венерой-9», затих радостный ЦУП. В кабинете директора остались лишь М. В. Келдыш, Председатель госкомиссии, заместитель главного конструктора, другие руководители программы.

В креслах сидели безмерно счастливые и безмерно усталые от бессонной, полной тревог и волнений ночи люди, первыми из землян увидевшие далекий мир.

— Ну-с, друзья, а что дальше? — тихо произнес один из них.

Взоры всех присутствующих устремились к Келдышу.

— Вам самое время сейчас поспать, а не предаваться мечтам, — одними глазами улыбнулся ученый. — Но, думаю, некоторые прикидки можно сделать и сейчас. Раз освещенность там вполне приличная, надо получать снимки более высокого качества и цветные. Да-да, цветные. Это ясно. Но главное — надо как следует пощупать тамошний грунт. Определить химический состав. Не мне вам говорить, как это важно — сравнить его с земным.

— Мстислав Всеволодович, — встрепенулся заместитель главного, — насколько мне известно, приборов для определения химсостава, которые могли бы работать в условиях Венеры, не существует.

— Да, вы совершенно правы. Их нет, и вряд ли они будут созданы в обозримом будущем. Возможен другой способ исследования грунта на борту. Но он требует разреженной среды. Говоря по-старинному, двести — двести пятьдесят миллиметров ртутного столба. Мне уж к паскалям, наверное, не привыкнуть, — улыбнулся академик. — Так что придется, видно, затаскивать грунт внутрь, а там уж исследовать.

— Внутрь?! Да мы все силы бросили, чтобы не пустить жар внутрь. «Шуба» какая толстая, литий, бериллий, тысячи ухищрений.

— Но другого выхода, наверное, нет. У вас же нетривиально мыслящие конструкторы. Поставьте перед ними задачу.

* * *

…Борис Борисович Арустамов весело закричал:

— А, на ликбез пожаловал! Давно пора! Сейчас чертеж подпишу и займусь с тобой.

Б. Б. Арустамов — опытный конструктор, специалист по приводам.

— Значит, так, — Арустамов энергично задвигал карандашом по чертежу, — садимся на Венеру, полминуты выжидаем, когда улягутся переходные процессы, и тогда включаем электродвигатель. Двигатель через редуктор и систему тросов — вот таким образом — вращает бур, опускает его на «землю» и с большим усилием прижимает к поверхности. Идет бурение. Потом — бах! — срабатывает пиропатрон перегрузки грунта, мембрана, говоря по-простому, — перегородка, закрывающая вход в вакуумную емкость, прорывается. Получается «обыкновенный» пылесос: снаружи сто атмосфер, а внутри разрежение. Что происходит?

— Забуренный грунт со свистом всасывается в шлюз!

— Верно мыслишь. Тогда пойдем дальше. Теперь срабатывает второй пиропатрон, и шлюз со взятым грунтом отсекается от внешней среды, короче, герметизируется. Но какое давление в шлюзе? Те же сто атмосфер, а нам надо (помнишь?) не более двухсот пятидесяти миллиметров ртутного столба. Что делать?

— Надо сбросить давление…

— Правильно. Вот для этого срабатывает третий пиропатрон, и с его помощью маленький шлюз соединяется с большой десятилитровой емкостью. Какое в ней изначальное давление?

— Десять миллиметров ртутного столба. У тебя же написано.

— Венерианский газ, ворвавшийся в шлюз, растекается по всей емкости, давление падает. Вот теперь грунт можно подавать в зону анализа. Срабатывает, наконец, четвертый пиропатрон, и грунт, как на блюдечке, подается под «светлые очи» анализатора. Насчет блюдечка я немного преувеличил, — расхохотался Арустамов, — пулей подается! Вот так. Вопросы есть?

Подошли совсем молодые конструкторы. Признаться, я давно их видел в КБ и принимал за наших молодых специалистов. Приходили они на работу вместе с нами, а вот уходили позже. Теперь все прояснилось: это были наши смежники.

— Вас интересуют наземные испытания бура? — спросил один из них. Пока прошли только автономные. А вот комплексные в составе фрагментов и экспериментальных машин предстоят в камере с венерианскими условиями.

— А на какие породы рассчитан бур?

— Взять можем практически любую: от базальта, туфа и кончая песчаной.

* * *

Мы держим в руках по кусочку черного, тускло поблескивающего на изломах стекла, очень твердого (на стекле обычном остаются глубокие царапины) и тяжелого. Стекло, на первый взгляд, как стекло; впрочем, на второй и третий — тоже.

Перед нами на журнальном полированном столике баночки с серо-зеленым мелким песком — тем же стеклом, но раздробленным в порошок. И тоже ничего необычного.

Если, конечно, не знать заранее, что во всей Вселенной такая порода есть лишь в двух местах. Здесь, в Институте геохимии и аналитической химии им. В. И. Вернадского АН СССР (где «стекло» сварили, а потом раздробили) и за 128 миллионов километров от московских Ленинских гор — именно на таком расстоянии от Земли сегодня, 29 мая 1983 года, находится Венера.