Кораблики, или «Помоги мне в пути…»

– У вас пять секунд. Раз…

– Но я…

– Два…

– Его зовут… Ром Заялов…

– Кто он такой?

– Честное слово, я не знаю. Кажется, приезжий…

– Где живет?

– Честное слово… Мы встретились случайно… В "Рапирах"…

– Сколько он вам заплатил? Впрочем, наплевать. Как он выглядит?

– Я не помню…

– У вас еще две секунды.

– Высокий, синие глаза, длинное лицо. Медленная речь…

Я убрал от графского горла клинок. Старательно отсалютовал арбитру, воткнул саблю в землю и пошел с "Гостиного двора". На всякий случай тронул кистью руки куртку – то место, где прощупывался в кармане плоский "ПП". Никто меня не окликнул, никто не задерживал. Судя по всему, фирма "Барьер" соблюдала правила неукоснительно.

Я вернулся в отель.

Кто такой Ром Заялов, у меня почти не было сомнений. Потому что в глубине души я никогда не верил, что гибель Полоза при пожаре – это по правде.

В номере я через систему "Агат" вызвал справочное, узнал номер "Барьера", позвонил туда и попросил к экрану старшего агента Турунова.

Он, кажется, искренне обрадовался, увидев меня живым.

– Ефрем Георгиевич, вы были правы насчет "другой причины". И сейчас у меня к вам просьба. Не в службу, а в дружбу…

Он слегка улыбнулся:

– Но "в службу" мы выполняем просьбы гораздо квалифицированнее. А что касается оплаты…

– Дело не в оплате. Просто я не знаю, занимается ли "Барьер" такими делами официально. А больше мне обратиться не к кому… Надо кое-что узнать об одном человеке…

У Турунова в очках мелькнула озабоченность.

– Однако это и в самом деле не по адресу. Могу вам порекомендовать…

– Ефрем Георгиевич. Ваш дед не говорил, как звали его друга, подарившего игрушечный пистолет?

– М-м… одну минуту…

– Его звали Петька. Петька Викулов, по прозвищу Патефон…

– Постойте… Имя не помню, а прозвище… Патефон, да!

– Это… как бы выразиться поточнее… мой прямой предок. Не правда ли, такое совпадение к чему-то обязывает? Особенно если вспомнить разговор о всем нам присущей некоторой сентиментальности…

Турунов помолчал, покусывая губы и словно пряча улыбку.

– Хорошо… Петр Петрович. Кто вас интересует?

– Некий Ром Заялов, появившийся в Старотополе недавно.

– Я позвоню… скажем, через полчаса.

Он позвонил через десять минут:

– Ром Заялов – эмигрант из Византийска. Он последовательно сменил несколько имен, подлинность которых за столь короткое время не установить.

– Нет ли среди этих имен такого: Феликс Антуан Полоз?

– Гм… Но я прошу вас, Петр Петрович, официально не ссылаться на меня. Эту информацию я добыл для вас… по своим каналам.

– Благодарю вас, Ефрем Георгиевич. Обещаю не ссылаться… Берегите пистолетик. По-моему, он должен принести вам удачу…

Минут пять я лежал на диване, приводя в порядок мысли. Главная была та, что лететь домой надо немедленно. А сначала позвонить Юджину: "Будь настороже!"

Я вскочил, шагнул к "Агату" и услышал сигнал. Это Юджин, опередив меня, звонил сам.

Лицо его на экране было какое-то… чересчур спокойное.

– Пит, не волнуйся только. Теперь уже опасность позади…

– Что случилось?!

– Только без нервов. Петьку ранили. Вчера вечером, из арбалета, стальной стрелой. Он шел из школы, и вот у самого дома…

Слабея, проваливаясь в тартарары и понимая, что все это должно было случиться, я вытолкнул слово:

– Он… живой?

– Да не бойся! Теперь он почти в порядке. Хорошо, что он был в твоей куртке…

– Почему… хорошо?

– Ну, там же датчик вшит! Аварийный! Если что, сразу сигнал на базу. Мы подобрали его через десять минут. Яд со стрелы не сработал полностью, не успел… Сейчас Петька в госпитале космослужбы, скоро все будет нормально.

Понимая, что ничего не будет нормально, я еще спрашивал о чем-то, а Юджин что-то объяснял. Потом, чтобы встряхнуть меня, заорал, что я расхлябанная баба и ударяюсь в истерику, когда нет для этого причины.

– Не хнычь, а приезжай скорее. Тут и будем думать, что дальше…

ГОСПИТАЛЬ

1

Было далеко не так "нормально", как уверял меня Юджин.

Было гораздо хуже.

Первый раз я увидел Петьку в госпитале в таком состоянии, что лучше бы и не видеть. Он лежал под прозрачным колпаком, будто в саркофаге. Весь в каких-то присосках, датчиках, проводах. Бледный, неподвижный. Будто и не живой. У меня аж в глазах поплыло.

Но знаменитый профессор Кудрявцев, который лично и неустанно возился с Петькой, дал мне самое честное слово, что угрозы для жизни уже нет. Подтвердил это и Митя Горский, который сейчас был при профессоре кем-то вроде ассистента и адъютанта. Ради Петьки.

Юджин, конечно, смотрел виновато, говорил покаянным тоном. Был помят и небрит больше обыкновенного.

– Ну дай ты мне по морде, что ли! Конечно, мерзавец я, не уследил…

Но разве была у него возможность ходить за непоседливым мальчишкой по пятам? И кто мог подумать, что у самого дома случится такое? Нашелся же какой-то гад…

Юджин показал мне стрелу. Вернее, стрелку – длиной в ладонь. Стальная, тонкая, как спица, с зазубренным наконечником и перышками из пластмассы. Стрелявший почти промахнулся: наконечник только зацепил плечо – порвал куртку, рассек кожу. Но был в наконечнике сильный яд…

Если бы не зашитый в куртке аварийный датчик, не видать бы мне больше Петьку…