Кораблики, или «Помоги мне в пути…»

А я про этот датчик и не вспомнил, когда подарил куртку Петьке… Вот удача-то, что подарил! Крошечный прибор сработал мгновенно, базу сотрясло сигналом тревоги, на плане города кровяной каплей набухла координатная точка. Санитарная машина и Юджин с Митей примчались на Шкиперскую улицу одновременно.

Все это я узнал, когда мы сидели в кают-компании базы и Юджин с Митей отпаивали меня какой-то пахучей жидкостью. Гадость была невероятная, но действовала безотказно. Скоро я чувствовал себя измотанным, но достаточно спокойным.

Митя еще раз сказал, что все обойдется.

– Но почему он до сих пор без сознания?

– Да просто спит! В него же то и дело всякие снадобья вгоняют… Вот сделаем еще одно переливание крови и будем приводить парня в чувство. Жаль только, что кровь искусственная. От живого донора – это было бы лучше.

– Так возьмите у меня! Я не похудею!

– А в самом деле! – Митя хлопнул себя по лбу. – Как я раньше-то… Давай, только анализ сделаю, годится ли твоя группа…

– Митя, ты откуда упал? Что значит – годится ли? Его кровь – моя кровь! Уж более одинаковой не может быть ни у кого!

Митя опять огрел себя по лбу. Засмеялся:

– В самом деле! Все забываю… Но, знаешь, закон есть закон, я обязан проверить все равно. Железное правило… Не бойся, это не больно.

– Дурень, – вздохнул я.

Митя принес белый чемоданчик, безобидно кольнул мне палец, удалился куда-то, а через четверть часа явился взъерошенный и озабоченный.

– Ну, Пит! Под монастырь меня хотел, да?

– Что с тобой?

– У тебя третья группа, у него вторая! И резусы разные!

Я вскочил:

– Не может такого быть!

– Значит, может, – отозвался Горский официально. – Прибор никогда не врет.

Я сел и обалдело замолчал.

Разная кровь. По-че-му? И… плохо это или хорошо? Значит, Петька не дубль, не слепок, не близнец?

– Ничего не могу понять…

– Ты только это не можешь понять? – спросил Юджин язвительно. – Иди-ка поспи…

И я лег на диван и уснул. Но успел подумать: "Кто же ты, Петька?"

2

Петьку привели в чувство на следующий день. Без утайки рассказали ему, что случилось. Петька не испугался. Слабо улыбнулся:

– Вот приключение…

Меня даже злость взяла: "Приключение! Дурья башка. Все бы тебе играть…"

Кстати, стрелявшего быстро нашли. Оказалось – подонок, наркоман, пошел на это дело за несколько порций порошка.

Признался, что подговорил его тип, похожий на Полоза.

О Полозе по линии Международной полицейской службы ушли в Старотополь всякие телеграммы и предписания. Об этом Петьке тоже сообщили: не бойся, мол, теперь этого гада точно найдут.

А Петька и не боялся. Его интересовало другое:

– А где Кыс?

В прежние времена такое было бы невозможно (помнил я о неумолимых медиках), но сейчас Кыса полили каким-то антисептиком и пустили к Петьке в отдельную палату. Надо было видеть эту трогательную встречу!

Впрочем, и меня Петька удостоил своим вниманием. Не меньше, чем Кыса. Я часами сидел на его кровати, и мы разговаривали.

Я, ничего не скрывая, поведал о дуэли. Эта история Петьку восхитила.

– А ты научишь меня темпоральной коррекции?

– Этому учатся не один год. Ты сперва хотя бы поднимись с постели.

– Я бы давно поднялся, да не велят. Говорят, еще одно переливание надо… А правда, у нас группы крови разные?

– Увы…

– Почему – увы? Наоборот – ура! Значит, я полностью настоящий!

– А до сих пор ты сомневался, балда?

Он подышал тихонько и признался:

– Маленько…

– Бестолковое ты создание…

– Ну и пусть… – Он завозился, придвинулся ко мне, ухватил за локоть. – Это ничего, что группы разные. Так даже у отца с сыном бывает, мне Митя говорил. Теперь я тебя еще больше люблю…

Я замигал и стал смотреть в окно. Как это Ефрем Георгиевич тогда высказался насчет сентиментальности-то?

Я рассказал Петьке, что памятник восстановили. В прежнем виде. И что бумажный кораблик я там оставил.

Он прошептал:

– Потом еще съездим, ладно? Только в дуэли больше не ввязывайся. Хоть и коррекция, а лучше не надо…

– Постараюсь.

Приходила Карина. Приносила всякие фрукты и яства. Петька старательно благодарил, обещал все это съесть, но потом почти не притрагивался.

– Лопай, – говорил я. – Вон какой тощий.

– Ага, "лопай"! И потом стану такой, как ты!

– Не станешь, не бойся.

– Не бойся! Ты вот не боялся и стал. А мы ведь все-таки похожие, хотя и разные группы крови.

– Я стал таким, потому что не следил за собой…

– А почему не следил?

– Я же объяснял тебе! Была масса работы. Не до режима было и не до диеты!

– У меня тоже будет масса работы. Такой же. Потому что я буду тоже… туннельщиком…

– Ты это точно решил?

– Куда точнее… К тому времени, как вырасту, Конус дойдет до звезды, и я там буду все исследовать. А потом – дальше.

– Ладно, давай. Значит, продолжишь мою работу. По наследству.

– Пит…

– Что, Петушок?

– Пит, а ты… почему не стал продолжать?

– Петька, я же тебе сто раз растолковывал! Свое дело я сделал! У каждого была своя задача. Моя – решена. Дальше – дело других.

– И тебе ни капельки не хочется… снова туда? Узнать, что там будет?

– Если доживу, и так узнаю… А быть активным участником – меня на это уже не хватит. Чего хорошего, если я помру на "Игле", не дождавшись конца?

– Я вот тебе помру!