Кораблики, или «Помоги мне в пути…»

– Сам бы ты канул куда-нибудь… – Я с трудом преодолевал сонливость. Потом встряхнулся. – Кстати, ты знаешь, что если я не найду Петьку, то убью тебя?.. Впрочем, если и найду… Кто-то же должен это сделать…

Он, кажется, удивился искренне:

– Зачем?

– Чтобы восстановить сбалансированность природы. Тебе в ней не место.

– Почему вы так решили, Питвик? – похоже, что он обиделся. – Сбалансированность как раз нарушится, если я исчезну. Создатель ничего не делает бессмысленно, значит, нужны в мире и такие, как мы…

– Оставь Создателя, подонок! Такие, как ты – продукт не Его, а вышедших из-под контроля дьявольских сил. Они взбесились и решили испохабить Вселенную.

– Ну, допустим. Однако разве эти силы не нужны? Создавая Вселенную, полную противоречий, Бог предусмотрел и такой вариант. С нами. Ибо без борения невозможно развитие мира. Это элементарно. А в борении есть проигравшие, и тогда, естественно, горе им…

– Горе – кому? Беззащитным пацанам, которых вы, сволочи, мучаете для услады своих гадских инстинктов?! У ребятишек-то какая борьба? И какая вина?

– А откуда ты взял, что страдать должны виноватые? Боль виноватых – заслуженна, сбалансированна и не влияет на стабильность мировой оси. А ось эта искривлена грехами, необходимо искупление. В основе же искупления – всегда страдания невиновных.

– Кто тебе сказал такую чушь?

– Чушь? – усмехнулся он. – Спроси отца Венедикта, если сам еще не проникся вашей христианской моралью. Ведь именно безгрешный, ни в чем не виноватый и чистый Иисус явился в мир, чтобы своими страданиями искупить грехи всех смертных. Другое дело, что у него ничего не вышло, но тут нет его вины. Смешно думать, что кто-то один, пускай даже Богочеловек, может заплатить собою за бесчинства и беззаконие миллионов. Мировая математическая логика требует, чтобы для расплаты страдали тоже миллионы. Миллионы невинных, с нетронутыми душами. Это заложено в самой основе Мироздания…

Когда он говорил, лицо его то приближалось, то удалялось. Но угловые размеры лица оставались одинаковыми. Когда оно было близким, то казалось обычным, человеческой величины. А отдаляясь – росло. И порой уходило в страшную даль – сквозь потолок и стены, сквозь просвеченные луною клочья облаков, дальше бледных звезд. И становилось неизмеримо громадным – словно подтверждало космический масштаб своих суждений.

– …Это заложено в самой основе Мироздания… – И лицо приблизилось опять. Стало как у сидящего рядом собеседника. Я видел прыщик снаружи левой ноздри. И несмотря на артистическую удлиненность и локоны, мелькало в этой физиономии что-то боязливо-обывательское. Как у бродячего торгаша без патента.

– Итак, ты, Феликс Антуан, один из столпов Мироздания? От скромности не умрешь…

– Не претендую на столь вселенскую роль. Но я тебе уже доказал, что для искупления мира необходимы страдания. А кто-то же должен их осуществлять! Следовательно, нужен я. И такие, как я… Мы – необходимые рычаги в механизме, созданном Вседержителем, и смешно негодовать на нас за это. Мы – неизбежны…

– Зря ты прячешься за высокую миссию. Ты – грязный маньяк, и дело не в мировых законах, а в том, что ты и тебе подобные находят сладкую радость в мучении слабых и в своей похотливой власти над беззащитными.

– Конечно! – он улыбнулся самодовольно и снисходительно. – Разумеется! Наша работа высока по своей задаче и требует вдохновения. Она сродни искусству, а искусство должно приносить радость художнику. И в трепете страдающих детских тел для нас то же наслаждение, что для музыканта – в прекрасной мелодии…

Лицо "художника" висело от меня метрах в пяти и размером было со стол.

"Конечно же, это не сам Полоз, – думал я. – Это его призрак или какой-то гнусный, не подвластный обычной природе дубликат. Ни кулаком, ни лучом из "ПП" не возьмешь…"

Оставалось продолжить дискуссию.

– Тебя послушать, так и даже Иуда ни в чем не виноват, потому что Христос заранее предсказал, что будет предан и распят. Выходит, Иуда тоже "рычаг механизма"? И не за что его осуждать?

– Конечно! Он и не был никем осужден, кроме разносчиков досужей молвы! В чем его вина? Если бы он не донес на Иисуса, разве тот смог бы выполнить задуманное и пострадать во имя человечества?.. Ну, что вы тут скажете, мистер Питвик? Ты когда-нибудь думал над евангельской историей всерьез? Это тебе не кораблики ставить перед самодельной иконой в розовом отрочестве…

Я дернулся. Но из глубины пришел глуховатый, с выдохом, голос отца Венедикта:

– Ты, Феликс Антоныч, не путай понятия. Христос потому и пришел на землю, что на ней были такие, как Иуда. Спасать мир именно от них пришел. И нет им оправдания, предателям и злодеям. Так же, как и тебе… А вот меня бы Господь простил, если бы я тогда успел удушить тебя. Ну да ты свое еще найдешь…

– Не ранее, отец мой, чем исполню свое предназначение до конца…

– Я тебе, дьявольское отродье, не отец! – взревел священник Венедикт, и я испугался, что проснется Сивка. – Достань его, Пит, дотянись!

Но Полоз опять сделался громадным и ушел в недостижимую высь…