Коралловый корабль

Рядом с Гаспаром оказался старик, держащий над головой белый зонтик. Его глаза были прикованы к кустам за ларьком. Присмотревшись, Гаспар увидел извивающуюся в пыли желтую змею. Это была копьеголовая куфия трех футов длиной, одна из самых ядовитых змей на Антильских островах. Очевидно, она попала на рынок, притаившись в большой связке желтых бананов. Еще мгновение — и куфия кинулась бы на старика.

Гаспар сделал шаг вперед, схватил скользкое тело чуть ниже ужасной треугольной головы и ударил о землю с такой силой, что переломил змее хребет. Швырнув на землю искалеченное тело, он ногой вдавил змею в песок.

Старик с зонтиком бросился провансальцу на шею, так бурно выражая радость, что Гаспару показалось, что тот сошел с ума. Их окружила ликующая толпа. Можно было подумать, что Гаспар принес с собой весть о какой-то великой победе или спас остров от катастрофы.

— Меня зовут Сеген, — бормотал между тем старик, все еще держа над головой зонтик. — Вы спасли мне жизнь, рискуя своей, и теперь я ваш должник. Просите у меня все, что хотите. Я не беден, мой дом и все мое имущество в вашем распоряжении.

— Полно, полно, — запротестовал Гаспар. — Я, право же, не сделал ничего особенного. Просто я не боюсь змей… — и неожиданно для себя добавил: — Они никогда не осмеливаются меня трогать!

Сказать по правде, до этого он никогда не имел дела со змеями, но толпе об этом ничего не было известно. В их глазах Гаспар был чуть ли не национальным героем. Как же, ведь он обошелся с грозной копьеголовой куфией, как торговец домашней птицей с цыпленком.

— Вы спасли мне жизнь, мсье, — повторил Сеген. — Вы еще не завтракали? Нет? В таком случае пойдемте со мной, я вас угощу.

Взяв Гаспара под руку, он повел его в кафе.

За завтраком старик, который оказался очень приятным собеседником, расспрашивал своего спасителя о том, как он попал на остров, чем занимается сейчас и что намерен предпринять в будущем. Неожиданно для себя Гаспар рассказал о том, как «Рона» потерпела кораблекрушение, и о том, что случилось с ним потом, не забыв упомянуть и капитана Сажесса.

— Сажесс? — воскликнул Сеген. — Пьер Сажесс?

— Да, так его зовут.

Можно было подумать, что Сеген опять увидел куфию, так сильны были отвращение и страх, написанные на его лице.

— Он страшный человек! Остерегайтесь его!

Гаспар объяснил, что обещал Сажессу отправиться с ним в экспедицию, как только будет разгружена «Красавица из Арля», но ни словом не обмолвился о сокровищах.

— Вы не должны этого делать! — запротестовал Сеген.

— Увы, я дал Сажессу честное слово!

— Ах, вы дали честное слово! Ничего не попишешь, честное слово нельзя нарушить, даже если оно дано Пьеру Сажессу. Но все-таки я советую вам найти удобный предлог и отказаться от путешествия. Смотрите! — старик указал на огромного паука, ползущего по стене. — Пьер Сажесс завлекает несчастных в свои сети подобно тому, как паук ловит мух. Прибирает их к рукам, оплетает паутиной и высасывает все соки.

Поговорив еще немного и выпив кофе, Гаспар распрощался со своим новым знакомым, пообещав навестить его по тому адресу, который был указан на визитной карточке, врученной Сегеном.

Провансалец направился в гавань. У причала, где разгружалась «Красавица из Арля», он заметил Сажесса, занятого беседой с портовым чиновником. Капитан, судя по всему, был в прекрасном расположении духа. Он смеялся, оживленно жестикулировал, хлопал ручищей по дну бочки.

Гаспар вспомнил слова Сегена о несчастных, попавших в сети к этому человеку, и содрогнулся.

Глава 16 МАРИЯ С КРАСНОЙ ГОРКИ

Провальная улица в буквальном смысле слова повисла между небом и землей, по крутизне не уступая лестнице: мостовая все время прерывалась ступеньками, как горная река водопадами.

В одном из домов этой улочки жила Мария со своей теткой, миссис Чарльс. Девушка родилась в деревушке Красная Горка. Мать ее умерла вскоре после родов. Отец владел лавкой, ведя довольно удачно свое маленькое дело. Кроме лавки, у него была небольшая ферма, и три раза в неделю он уезжал на рынок в Сен-Пьер, лавка же была на попечении его сестры, Ти Финотт, когда-то очень красивой, как и все уроженки Мартиники, женщины, но в сорок лет превратившейся в сгорбленную старуху.

В молодости она работала разносчицей. Разносчицы на Мартинике — совершенно особая профессия: они торгуют всем, от фруктов, до лент. Труд женщин очень тяжел. Они носят свой лоток, на котором разложены товары, на голове, и такая ноша быстро подорвала бы силы любого англичанина, вздумавшего пронести эту штуку на расстояние пяти-шести миль. Но эти женщины, полные грации, хорошо сложенные, красивые, проходят до пятидесяти миль в день босиком от деревни к деревне, то поднимаясь на холмы, то спускаясь в долину, под лучами тропического солнца.