Кораллы мертвеца

– Как у тебя хорошо, ну если бы ты знал, как хорошо! – напевала Катя, заглядывая в пустую чашку. – Налить ещё чай? Или кофе? – И того и другого, как говорил Винни-Пух, а хлеба можно вовсе не давать. – Ну, так чай или кофе? – Кофе. – У тебя я смотрю прекрасное настроение. – Угу. Правда, это бывает не так уж часто – Слава богу, что вообще бывает. Я знаю людей, которые уже сто лет как не улыбались. А ты знаешь, кто самый веселый из моих знакомых? – Кто? – Работник морга. – У тебя такие знакомые, Ярин! Ну и ну. Составь мне протекцию, когда я уйду на тот свет. Пусть загримируют получше и покрасивше. – Живи долго и богато. Это мой бывший одноклассник. Я же не виноват, что он избрал такую профессию. Есть хотят все. А парень он отличный. – Не сомневаюсь. – Ну что у тебя? Глаза блестят, рот до ушей. Ничего особенного. Выяснилось, что наша шантажисточка Мила разрезала фотографию, на которой были сняты, в чем мать родила, Никитина и Кричевская и решила их маленько пощипать на предмет финансов. Первой её жертвой пала Никитина, то та оказалась дамой с характером и отказалась вести с Милой какие-либо разговоры на эту тему. – А Кричевская? – До неё у Милы руки не дошли. – Катя глотнула горячего кофе, и обожглась. Она закашлялась. – И это ещё не все, – торжествующе продолжила она, – я обнаружила на втором этаже заколоченного входа, – вот что, – И Катя показала Алексею коралловую бусину.. – Как она туда попала? Ожерелье ведь было в сейфе. – Не в сейфе. Мила нашла его около трупа Макеева, но скрыла этот факт. – Значит, она взяла ожерелье и положила его в сейф? Зачем? – Все по той же причине. Она быстро сообразила, что ожерелье является ещё одной уликой против Никитиной или Кричевской и решила его спрятать до поры до времени. – А сейф она обнаружила до убийства? – Да. Недели за три. И стала названивать Никитиной. – Любопытная картинка. Хотя она мало что проясняет. Да, а что с этой бусиной? – спохватился Алексей. Почему она оказалась там, где ты её нашла? – Я думаю, что в том месте убийца поджидал Макеева. Рядом с бусиной валялась банка пепси-колы. Ее надо отдать на экспертизу. И проверить есть ли на ней отпечатки пальцев – Мысль! – Может мне обойти окрестные дома.? Вдруг кто-то из жильцов видел что-нибудь подозрительное? – Я звонил пару раз следователю, который ведет это дело. Свидетелей не нашли Я тебе уже говорил об этом. – Ну а если я все-таки попробую. – Давай. Кто ищет, тот всегда найдет.

* * *

На следующий день с самого утра Катя принялась обходить окрестные дома, рассказывая всем трогательную историю, что двадцать девятого апреля у неё украли любимую собачку (пуделя с красным ошейником) и она хотела бы найти и сурово покарать воров. Попутно Катя расспрашивала: видел ли кто подозрительных людей в период между десятью и одиннадцатью часами вечера. Следующим делом Катя как бы невзначай говорила, что возможно, люди выглядели не подозрительно, а вполне респектабельно, тем самым, пытаясь выведать у своих собеседников, кого они вообще видели около дома номер семнадцать по улице Покровка в то время. Но все Катины усилия были тщетны. Правда, в одном месте забрезжила слабая надежда…

– Откройте, пожалуйста, – стучала в дверь Катя, – я не из ДЭЗа, я из гуманитарной организации "За мир без границ и насилия" – Я никого не насиловал, – донесся мужской голос из-за двери. – Я верю вам, – кричала Катя, – я сейчас не об этом, нам надо поговорить. – О чем? – не унимался мужчина.

Катя хотела ответить цитатой из классика "О Шиллере, о славе, о любви", – но вовремя спохватилась. Мужчина за дверью никак не мог обладать столь глубокими филологическими познаниями. – Я по одному делу. Помощь вам принесла. Гуманитарную. Двести рублей, – вконец отчаялась Катя

Деврь распахнулась как от"Сезам, откройся" Перед Катей вырос небритый мужчина неопределенного возраста. – Где деньги? – хриплым голосом осведомился он. – Вот, – Катя достала из кошелька две бумажки и помахала перед носом незнакомца.

Его рука робко описала полукруг и замерла в нескольких сантиметрах от Кати. – Я могу зайти? – Катя обмахивала себя денежными бумажками как веером: от препирательства ей стало жарко. "Придурок" – мысленно обозвала мужика Катя. Тут же в голове мелькнула мысль, что он подумал о ней примерно в тех же выражениях. – Давай, – мужик отступил внутрь квартиры, пропуская Катю. В нос ударил запах сушеной воблы. Подняв глаза, она увидела, что прямо над ней, слегка покачиваются серебристые рыбешки – У меня к вам дело. Строго конфеденциальное, то есть секретное, – поправилась Катя, – можно куда-нибудь пройти, а то в коридоре темно. Я вас не вижу. – А зачем меня видеть, – захихикал Катин собеседник, – не Бельмондо. – Я не в смысле внешности. В темноте говорить неудобно.

Кухня напоминала авангардную инсталляцию на тему "Национальный натюрморт". Помимо причудливых гирлянд из сушеной воблы, все оставшееся пространство было заполнено бутылками. Они стояли, лежали, задумчиво перекатывались. – Куда сесть? – А вот сюда. На табурет.