Корделаки

– А, скажите, у вас всё устроено по старинке – чан, намагниченная вода, металлические стержни? – видимо, гость был знаком с процедурой и раньше.

– Да, всё, как всегда. А вы, видимо, приверженец новых веяний, сударь? – баронесса сделала приглашающий жест, и все начали переходить в комнату с приготовленной ёмкостью и расставленными скамьями вокруг неё.

– Говорят, нынче магнетизируют даже деревья! – воскликнул Дормидонт Ананьевич и занял одно из свободных мест. – Тогда охват пациентов возрастает для одного сеанса многократно.

– Следующим летом я так и сделаю, дорогой мой, – баронесса села рядом. – А нынче уж прохладно для сборищ на природе. В нашей полосе осень наступает стремительно, не так ли, господа?

– Я читала в газетах, что были случаи, когда дамы под воздействием магнетических сил лишались полностью своей воли, а некоторые даже и добродетели! – вступила в беседу сильно напудренная мадам неопределённых лет.

– Да, вы – женщины – сильно рискуете! – отвечал ей Дормидонт Ананьевич. – Ведь всем известно, что дамы обладают более подвижными нервами и более восприимчивым воображением. Оттого настроиться, как музыкальный инструмент, на определённую волну вам оказывается и легче, и скорее. А, ежели таким камертоном выступит некий привлекательный кавалер, то… – и он рассмеялся.

– Прошу, дамы и господа, начнём. Вот и профессор! – пригласила Туреева. – Кто желает принять процедуру, просьба к нам в круг. Остальные исполнят роль наблюдателей.

Напудренная дама, жеманно улыбаясь, заняла место за крытой ванной по левую руку от Дормидонта Ананьевича. За ним, как уже говорилось, сидела баронесса. К ней нерешительно направился неуверенный в себе после высказанного в его адрес недовольства корнет. Что дёрнуло стоявшего ближе к баронессе Корделаки занять место по её правую руку, он сам не сказал бы, потому что изначально собирался лишь смотреть на развлечение со стороны, не веря во всю эту чушь ни на грош. Корнету пришлось занять место за ним.

– Прошу одной рукой взяться за стержни, – указал на металлические пруты профессор, – а другой дотронуться до соседа, дабы образовать собой полный круг, господа и дамы.

Сеанс начался. Самому Корделаки показалось, что длилось всё не более пяти минут, которые он полностью использовал для того, чтобы выговориться перед баронессой. Он обвинял её, просил прощения, грозил ей, тут же снова обвинял, восторгался её красотой, умом, её умением бросать дротики и иными не совсем женскими качествами, хвалил, упрекал в беспощадности и предлагал свои услуги по служению ей, где она прикажет. Не получая ни слова в ответ, он говорил, говорил и говорил! Наблюдавшие за сеансом люди расскажут ему позже, как он, впившись взглядом в свою соседку, до синяка сжал ей руку и молчал весь сеанс, стиснув губы тоже до синевы, а в самом конце прошептал лишь одну фразу: «Как ты меня измучила!». Но это заметно было только тому, кто специально смотрел на конкретных участников, потому что на фоне того, что творили остальные пациенты, это казалось вовсе безобидным проявлением.

Сама баронесса тоже никаких слов вслух не произносила, а действий не предпринимала до самого конца, пока она вдруг не вскочила, не вырвалась из круга и не побежала неизвестно куда и от чего, не разбирая дороги. Она разбилась бы об стену или мебель, если бы её не перехватил Нурчук-хаир, не пожелавший принять участия в сеансе магнетизма в качестве пациента. Одна дама рыдала, Дормидонт Ананьевич хохотал всю дорогу в голос, а его напудренная соседка вдруг заговорила стихами. Но всех переплюнул корнет, выдавший монолог не хуже сценического. Его мы приведём полностью:

– Все мечты рушатся! Возможно, я иду не той дорогой. Заветное желание моё обречено. Ничего не получается. Только-только удовлетворили прошение о переводе. Я ж думал – она посмотрит на меня по-иному, когда я окажусь в лейб-гвардии. И дислокация туточки. Мечта! Лейб-гвардия Его Величества! Семёновский полк! С потешных начинался. А вот-вот кончится! Никому ведь не говорил, когда прошение подавал. А вот – сбылось! Да как ненадолго! Полка-то не будет ведь, нет. Не станет полка! Кое-кто в казематы пойдет. В Петропавловку, да. А остальных раскассируют, как пить дать! Эх, ма!

Слышавшие это гости зажимали рты ладонями себе, не смея сделать подобное с находившимся в самнабулическом трансе молодым человеком. То была крамола и ересь! Но вот сеанс окончился, и все постепенно стали приходить в себя. Мало кто рискнул подойти с расспросами к корнету, и возле него образовалось пустое пространство, как около чумного.

– Ваши умения должны приносить выздоровление, дорогой доктор, – с печальной улыбкой обратился корнет к магнетизёру, заметив нечто странное вокруг себя. – А мне кажется, во время вашего сеанса я успел чем-то заразиться. Что это значит, любезный?

– А можете ли вы повторить последние сказанные вами слова, молодой человек? – осторожно спросил профессор.

– А разве я что-то говорил до этого? – корнет огляделся. – Что ж вы молчите, господа? Я что-то говорил?