Корделаки

– Он уже ничего не помнит, господа! – радостно обратился к публике профессор. – Это было лишь следствием крайнего возбуждения. Забудем и мы, прошу вас. Корнет не несёт никакой ответственности за сказанное под действием сил животного магнетизма. Это побочный эффект, господа. Бывает. Но расскажите мне про ваше самочувствие, дорогие участники процедуры. Кто-нибудь замечает изменения к лучшему?

Изменения чувствовали почти все и наперебой желали поделиться этим приятным обстоятельством с окружающими. Больше до конца вечера никому из наших знакомых переговорить между собой не удалось. Но все они, не сговариваясь, салон не покинули и вместе с публикой не разошлись. Баронесса, проводив последнего гостя, вернулась и застыла в дверях синей гостиной. Корделаки стоял у окна, Нурчук-хаир сидел в своём любимом кресле, а корнет, как всегда, прилип к камину.

* * *

– Вы излечили все свои недуги, граф? – баронесса не смогла удержаться от ехидного замечания в адрес Корделаки.

– Беру пример с вас, дорогая хозяйка! – его тон тоже был далёк от благожелательного. – Месмерические сеансы, говорят, избавляют даже от лунатизма, не так ли?

– Слышу в ваших словах некий намёк, – баронесса села за столик рядом с князем, как бы заручаясь его поддержкой. – Быть может проясните нам его?

– А что ж тут неясного? – граф распалялся, вспоминая все свои вчерашние подозрения. – В состоянии лунатизма можно совершать поступки, а позже не признавать их вовсе! Могут пропадать предметы, могут попадать под подозрение другие люди, много чего любопытного может произойти после. Я не желаю в присутствии посторонних ставить вас в неудобное положение, но когда мы окажемся с глазу на глаз, не премину задать вам один щекотливый вопрос!

– Даже так? Щекотливый вопрос? Вы! Мне? – гнев баронессы вот-вот должен был вырваться из-под контроля светской вежливости, и она обратилась с укором к Нурчук-хаиру. – А ваше сиятельство ещё просили за их сиятельство!

– Ах, господа! – вдруг обозначился в разговоре корнет. – Пропавшие предметы! Как это мучительно. Дорогая баронесса, я всё искал случая…

– Да погодите вы, корнет! – прервала его хозяйка. – Вы что, не понимаете, что меня в собственном доме хотят уличить в чём-то неподобающем или даже постыдном! У меня нет тайн от этих господ, граф Корделаки! Они оба – мои друзья. Не в пример вам! Можете говорить при них, что угодно! – баронесса уже чуть не плакала.

– Довольно! – негромко, но очень твёрдо произнёс Нурчук-хаир и почему-то все его послушались. – Прошу и вас присесть, господа. Разговор нам всем предстоит долгий и непростой. Сядьте, граф!

– По какому праву… – Начал было Корделаки, но упёрся глазами в металлический взгляд князя и сел за стол, его примеру последовал и корнет.

– Я сейчас предъявлю мои права всем присутствующим, – спокойно пообещал князь. – Но прежде я хочу предварить наш совет. Да-да, больше всего это будет напоминать военный совет, дамы и господа. Наши личные симпатии и недосказанности завели нас всех в такое положение, какое недопустимо между единомышленниками и друзьями. Прошу у вас всех разрешения попытаться распутать создавшийся клубок событий и недомолвок во благо всех присутствующих.

– Я здесь хозяйка, и я разрешаю вам это, дорогой князь, – оглядела своих двоих кавалеров Туреева. – Господам придётся подчиниться.

– Благодарю вас, баронесса, – отвечал ей князь, – но мне хотелось бы продолжать беседу с согласия всех присутствующих, потому что мне понадобятся их доверие и желание искренне отвечать на вопросы.

Оба молодых человека сначала переглянулись между собой, слегка недоумевая от такого вступления, а позже молча кивнули по очереди.

– Благодарю! Первый вопрос к корнету, – Нурчук-хаир ничуть не расслаблялся, оставаясь в состоянии собранности и сосредоточенности. – Не получали ли вы сегодня неких депеш или предписаний, сударь?

– Да, – замялся корнет, – но откуда вы… Это касается моей службы и обсуждаться не может, простите!

– Вам доставили два конверта, не так ли? – спокойно продолжал Нурчук-хаир. – В одном вы обнаружили разрешение на отпуск из полка, хотя сами о нём не просили. А во втором, секретном, вам дано указание всё время этого отпуска посвятить выполнению тайного приказа. Так? Его вы получите от человека, который предъявит вам… Что?

– Личную подпись и печать Императора, – почти шёпотом произнёс обалдевший корнет.

– Ну, так вот они! – князь выложил на стол бумаги. – Кто-нибудь из присутствующих знает руку государя?

– Да, я, – баронесса была огорошена не меньше корнета. – Его Императорское Величество писали мне в альбом в прошлом году четверостишье.

– Ну, так будете моим поручителем, – и дав всем убедиться в его словах, князь убрал бумаги обратно во внутренний карман. – А вы, корнет, с этой минуты поступаете в моё полное распоряжение. Теперь о вас, граф. Вам приказывать никто прав не имеет, но государь обращается с просьбой, не как властитель, а как рядовой дворянин, помочь в одном деле личной для него важности.