Корделия

— Нет, — возразил он. — Вы не мышь, вы помесь. Я наблюдал за вами. Не думайте, что нет. Холодная голова и горячее сердце. Может быть, это звучит сентиментально, но я серьезно. Они постоянно сражаются между собой. С переменным успехом. Это небезопасно.

— Дядя Прайди. Я говорю вполне серьезно и в полном рассудке: завтра я дам вам денег. Пошлите издателю телеграмму.

Дождь все усиливался. Похоже на топот множества маленьких ног.

Дядя Прайди энергично потер руки.

— Хорошо, я согласен взять у вас в долг. Это чертовски стыдно, но я так и сделаю.

Глава II

В четверг шестнадцатого августа тысяча восемьсот шестьдесят девятого года в два часа дня, с помощью опытной акушерки, врача и сиделки, под легким наркозом — с неодобрительной санкции мистера Фергюсона — Корделия родила сына.

Мистер Фергюсон заказал благодарственный молебен.

К вечеру ему разрешили взглянуть на мать и дитя.

Занавески в спальне были приспущены, чтобы укрыть их от палящих солнечных лучей. Комнату заливал мягкий розово-оранжевый свет, придавая всему оттенок благоговейного великолепия, так что вы поневоле начинали ходить на цыпочках и разговаривать шепотом. К неудовольствию мистера Фергюсона, миссис Блейк, как женщина, была еще раньше допущена в святая святых и теперь с самодовольной гордостью взирала на кружевной сверток в колыбели. Измученный полуторасуточным бдением Брук сидел в изголовье кровати, держа Корделию за руку и не зная, что сказать; сама же Корделия, исполнив свое предназначение, тихо лежала, венчая подушку своей неподвижной головкой, будто диковинным цветком, позволяя жизни струиться мимо. Она слишком устала, чтобы приготовиться к осложнениям, которые мог принести вечер.

Огромная туша мистера Фергюсона придвинулась к пологу; Корделия улыбнулась свекру.

— Вы молодчина, — сказал он. — Просто молодчина. Конечно, я и не сомневался, а ты, Брук? Вы, должно быть, очень счастливы, дорогая?

— Конечно.

— Заезжал мистер Слейни-Смит. Он ездил на лекцию и сделал крюк.

— Очень мило с его стороны.

— Я тоже так думаю. Он очень обрадовался и шлет вам наилучшие пожелания.

Глаза мистера Фергюсона метнулись в сторону.

— А теперь я хотел бы взглянуть на малыша. Покажи мне, Брук, сделай над собой усилие.

Брук подвел отца к колыбели, и они вместе уставились на сморщенное красное личико младенца.

— Ну, разве он не прелесть? — воскликнула миссис Блейк. — Уже совсем освоился. Сосет себе большой палец, как будто ему два месяца от роду. Вы только взгляните на эти ноготки — словно крошечные раковинки. А эти складочки на шейке! Ах ты, бабушкина радость! Вы знаете, я никогда не устаю любоваться новорожденными, сколько бы у меня их ни было. Божии ангелочки — вот как я их называю. Спустились прямо с небес…

— Да, — тяжело выдохнул мистер Фергюсон. Хорошо бы эта женщина ушла. Его первая встреча с новорожденным должна была стать глубоко интимной и исполненной величия, а не опошленной бабьей трескотней. Кроме того, его собственное чувство страдало от сознания, что она снова в положении — для женщины далеко за сорок, дождавшейся внука, это не совсем прилично. Пора бы и честь знать. Жизнь горазда на вульгарные фортели.

— У него глаза мистера Блейка, — авторитетно заявила миссис Блейк, — и нос Фергюсонов. Смотрите, зевает! Помнится, Корделия тоже зевала. Врач сказал, что это от анемии — мы вылечили ее соком печени трески. В четыре года она уже была самым пухленьким, самым румяненьким, самым умненьким ребенком.

— Мама, прошу тебя! — Корделия заметила, что мистера Фергюсона не слишком волнует ее раннее детство.

Когда эта женщина наконец отошла в сторонку, мистер Фергюсон сказал:

— Завтра эта новость будет во всех газетах. Я послал специального курьера.

— Спасибо, папа, — откликнулся Брук. — Какое спокойное крошечное существо! Как мы его назовем?

— Ян Фредерик Брук, — без малейшего колебания заявил мистер Фергюсон. — В честь отца, деда и прадеда.

— Хорошо, папа.

— Это уже пятое поколение Фергюсонов, с тех пор как Фергюсоны переселились в этот город. Но только второе, рожденное здесь. Как я рад, что он родился сейчас, когда я еще не слишком стар, чтобы руководить его воспитанием.

— Да, папа.

Мистер Фергюсон склонился над колыбелью и осторожно зашарил там. Наконец ему удалось надежно взять младенца и поднять над собой.

— Осторожно, сэр! — воскликнула няня Гримшо, делая шаг вперед.

Корделия обеспокоенно подняла голову.

— Я прекрасно умею обращаться с детишками, — заверил их мистер Фергюсон, не спуская глаз с крохотного личика, сжатых кулачков и облачка темных волосиков. — Он получит то же образование, что и ты, Брук. Средняя школа и колледж Оуэнса. Я против закрытых пансионов — там ребенок уходит из-под родительского влияния. А в Оксфорде из них делают папистов. Главное в деле воспитания ребенка — влияние семьи. Личный пример и передача опыта. Я как-то говорил об этом с Корделией, но, полагаю, теперь мы достигнем большего взаимопонимания.

— Конечно, — ответил Брук. — Но сейчас еще рано об этом думать.

— Приступать к воспитанию ребенка никогда не рано. Заботиться о его окружении и нравственном руководстве.