Корделия

— Об этом мало кто знал. Мне нечем было хвастаться. Мы с самого начала не сошлись характерами. Вам трудно это представить: ведь вы счастливы в браке и вряд ли за все время хоть раз поссорились с миссис Фергюсон. Моя жена была ревнивой и властолюбивой женщиной. Если я уходил, то потом обязательно давал подробный отчет, где был и что делал. Это мешало моей работе… Прошу прощения, миссис Фергюсон, вам, должно быть, скучно?

— Нет-нет, — она смотрела в сторону; где-то в потаенных глубинах ее существа шевельнулась страсть, но она ничем себя не выдала.

— Но вы со мной не согласны?

— Как женщина, я не могу не жалеть о том, что вашей жены сейчас нет с Вами и она не может защитить себя.

— Вы мне не верите?

— Конечно, верю. Но в споре две стороны.

— В каждом споре две стороны, миссис Фергюсон. Только очень предубежденные люди отказываются выслушать другую сторону.

— Именно это я и хотела сказать.

Наступила короткая пауза. Стивен взволнованно смотрел на Корделию.

— Я, конечно, не без греха. В мире столько прелестных существ, но все это такие пустяки — рябь на море; ей следовало знать об этом. Уверяю вас, я не корчу из себя святошу. Но женщина с сильным характером, с любовью в сердце, а не в плену у мелкого самолюбия, должна найти в себе силы отбросить мелкое, наносное и понять главное в человеке.

— Трудно понять правду, если ее от вас скрывают.

— Конечно, трудно, если только и думать о своем оскорбленном достоинстве.

— Может быть, то, что вы называете оскорбленным достоинством, не что иное, как самозащита?

Брук поставил свою чашку и безмятежно поинтересовался:

— Кажется, вы говорили, что у вас кто-то есть?

— Совершенно верно.

— И она тоже замужем?

— Да. Но я думаю, если люди по-настоящему любят друг друга, ничто, никакие придуманные людьми законы не могут помешать им соединить свои судьбы.

Молчание.

Наконец Корделия промолвила:

— Брук, нам пора идти. Тебе вредно после наступления сумерек оставаться на улице.

Они еще немного поговорили и дружески расстались. Дома Брук сказал:

— Странно, что вы с Кроссли вечно пикируетесь. Ты всегда его недолюбливала, да?

— Нет, что ты.

— Он неплохой парень. Хотя, мне кажется, ему не следовало при тебе вдаваться в подробности своего развода. Не очень-то это приятная тема. — Он немного подумал. — Это лишний раз подтверждает…

— Что?

— Что чужая душа — потемки. Мне много приходилось слышать о распущенности людей театра, но я считал Стивена не таким, как все.

Корделия не удержалась:

— Если люди совершили ошибку и поняли это, не лучше ли попытаться исправить ее, а не оставаться несчастными до конца жизни?

Он был удивлен ее горячностью.

— Развод? Не знаю. В нем есть что-то безобразное. Развод влечет за собой множество последствий, о которых вначале не думаешь.

— Понимаю.

— Я лично тысячу раз подумал бы, прежде чем решиться на такой шаг. И уж во всяком случае, не стал бы обсуждать это за чаем так, словно собираюсь поменять квартиру, а не жену.

Корделия промолчала, и он оставил эту тему. Женщин не поймешь. Постоянно меняют свое мнение, так что не стоит придавать значения.

Она старалась не выходить из дома и только на следующий день, ближе к вечеру, пошла в деревню, чтобы отправить письмо. Отойдя от почты, она увидела Стивена, спешившего к ней со стороны местной гостиницы.

Он приподнял шляпу.

— Какая приятная неожиданность! Ничего, если я провожу тебя до фермы?

— Стивен, — быстро произнесла Корделия, — я говорила серьезно.

— И все из-за Вирджинии? Тебе невыносима мысль о том, что я был женат?

— Сейчас это уже не важно. И неважно, по какой причине я… Во время болезни Брука я сделала свой выбор. Я поняла, что дорожу им больше, чем думала раньше.

— Не понимаю и не верю. Что на тебя нашло?

— Ничего, — внезапно в голосе Корделии зазвучала нежность. — Мне очень жаль… очень. Не думай, что мне легко.

Они дошли до околицы. День угасал. Отсюда брала начало тропинка — утоптанная, сухая.

Корделии очень хотелось сказать Стивену правду, объяснить свое положение. Но его дернуло сказать:

— Если ты не хочешь бежать со мной и ничто не может тебя переубедить — может, будем встречаться, как раньше?

Она яростно замотала головой.

— Что нам мешает? Мэссингтон больше не стоит у нас на пути.

— Нет-нет, никогда!

Стивен начал злиться.

— Можно подумать, я уговариваю тебя заделаться святой мученицей.

— Боже мой, как это далеко от того, что я чувствую!

— Отец предупреждал, что ты меня бросишь.

— Ну что ж, — в ее душе смешались обида, боль и гнев. — Считай, что я тебя бросила. Что еще он говорил? Что твое поведение — верх совершенства и что позволительно лгать — пока это удобно? С кем еще ты говорил о нас? Делился, так сказать, маленьким секретом. Должно быть, все твои друзья осуждают меня за то, что я от тебя отказываюсь. А теперь…

— Успокойся! — он схватил ее за руку. — Если ты…