Корделия

"Целых полтора года я прилагала усилия, чтобы стать одной из Фергюсонов. Верной женой. Почтительной невесткой. Старалась быть доброй и уравновешенной. Обуздывать свой нрав. Беспрекословно слушаться. Я приспособилась ко вкусам и привычкам мистера Фергюсона. Поездки в церковь – трижды по субботам и один раз в среду. Молитва в кругу семьи и моя собственная тайная молитва… Но до чего же странное чувство – когда на тебя вот так смотрят! Он ушел – осталась сухость во рту и слабость в коленях. Если существует спиритизм, то и магнетизм тоже. Пока я объясняла ему устройство часов, в меня словно проникла некая инфекция. А, чепуха, должно быть, заразилась от Брука… Сегодня утром холодная ванна мистера Фергюсона не была готова к сроку, и все чувствовали себя преступниками. Можно подумать, что мы только ради него живем и дышим! Ну почему он требует готовить ее в столь раннее время, в подвале, причиняя всем неудобства? Но ведь я давно, по собственной воле, смирилась со всеми его чудачествами – откуда же это возмущение? Нужно ли рассказывать о посещении мистера Кроссли – его никто не видел, кроме Патти? Нет, разумеется, нужно сказать, иначе возникнут подозрения…"

– Дорогой, – сказала она Бруку, – раз у тебя так сильно болит горло, тебе следовало бы съездить в Полигон. – В Гроув-Холле было не принято вызывать врача на дом: обычно больного везли на двуколке в Полигон, резиденцию доктора Берча. – Роберт пропишет тебе полоскание и микстуру.

– Само пройдет, – еле слышно возразил Брук. Несмотря на постоянные недомогания, он испытывал суеверный страх перед медиками, даже если врач был его школьным товарищем.

– Тогда ложись. Утром тебе станет легче. – И она вернулась к своим мыслям.

"Я не плохая дочь. Мама получила уйму красивых вещей для детворы. Тедди больше не работает помощником торговца тканями, а служит в страховой компании. Эстер помолвлена с Хью Скоттом. Папа… Пускай он не любит здесь бывать, зато я сама их часто навещаю и забочусь о них с мамой. Что же касается меня… Я сказала Стивену, будто довольна жизнью. Так оно и есть. Может быть, несчастлива, но довольна. Пусть даже я не испытываю радостного волнения… как сейчас… Может быть, это и есть счастье?"

– Мистер Фергюсон, – обратилась она к свекру, – я убедила Брука лечь в постель. После ужина отнесу ему немного овсянки.

– Вы правильно поступили, дорогая. "Отче наш…"

"Кажется, под конец я чем-то обидела Стивена. Он ушел такой грустный. Вдруг я его больше не увижу – после понедельника? Стану ли я жалеть об этом?"

– Аминь, – произнесла тетя Тиш. – Ах, Фредерик, тебе следовало бы меньше нагружать мальчика работой. Я знаю его лучше, чем ты.

– Он просто неженка, вот и все. Мне неприятно говорить такое о собственном сыне, но если бы он занимался физическими упражнениями, как я, это пошло бы ему на пользу.

В последнее время старик говорил о Бруке с неизменным кисловатым выражением. Похоже, он стал относиться к невестке лучше, чем к своей крови и плоти.

Тетя Летиция не отличалась особым тактом.

– Мальчику хуже с понедельника, с тех самых пор, когда затеяли эту дурацкую игру. Не надо было этого делать. Он такой впечатлительный! Помни об этом, Фредерик.

– На месте Маргарет, – вступил в разговор дядя Прайди, дожевывая пищу, – если бы мне удалось на минуту-другую вернуться с того света, я не стал бы даром терять время, сообщая то, что и так всем известно. Но она всегда отличалась своеволием. Опять же, равнодушие к музыке… – Он помахал в воздухе ножом и повернулся к Корделии. – Верный признак ущербности. Атрофия чего-то очень важного. Существенный изъян – как глазок в деревянной доске, только что не бросается в глаза. А посему…

– Я считаю, Том, – перебил его мистер Фергюсон, – что Корделии это нисколько не интересно.

– Совсем забыла, – сказала Корделия. – Здесь был мистер Кроссли.

– Вы с ним разговаривали?

– Несколько минут. Он заезжал узнать, как мы себя чувствуем после понедельника.

– Очень любезно с его стороны, – с какой-то двусмысленной интонацией произнес мистер Фергюсон.

– Он настаивает, чтобы мы ехали на концерт в его экипаже. По-моему, это ни к чему.

– Некоторые обожают носиться со своей услужливостью. Жалко, что я не могу поехать с вами. С утра придется отправиться в Олдхэм, а возможно, и заночевать там. Брук говорил?

– Нет. У него сильно болит горло. – Корделия посмотрела на свекра, пытаясь определить, не есть ли это одна из его дипломатических отлучек.

– Я полагаю, дядя Прайди будет рад меня заменить. Да, Том?

– Уже бегу, – откликнулся тот. – Тиш, передай мне кусок пирога.

Мистер Фергюсон никогда раньше не ездил на концерты и начал только когда понадобилось сопровождать Корделию с Бруком.

"Вот и хорошо, – подумала она. – Дядя Прайди непредсказуем, зато способен существовать сам по себе. Мы сможем забыть о его присутствии и наслаждаться музыкой. Неужели мистер Фергюсон невзлюбил Стивена? Такое уже бывало – когда кто-либо из его знакомых становился и нашим другом…" Чтобы проверить свои подозрения, после ужина она спросила:

– Мистер Фергюсон, это что – неожиданный вызов в Олдхэм?