Корделия

– Об этом мало кто знал. Мне нечем было хвастаться. Мы с самого начала не сошлись характерами. Вам трудно это представить: ведь вы счастливы в браке и вряд ли за все время хоть раз поссорились с миссис Фергюсон. Моя жена была ревнивой и властолюбивой женщиной. Если я уходил, то потом обязательно давал подробный отчет, где был и что делал. Это мешало моей работе… Прошу прощения, миссис Фергюсон, вам, должно быть, скучно?

– Нет-нет, – она смотрела в сторону; где-то в потаенных глубинах ее существа шевельнулась страсть, но она ничем себя не выдала.

– Но вы со мной не согласны?

– Как женщина, я не могу не жалеть о том, что вашей жены сейчас нет с Вами и она не может защитить себя.

– Вы мне не верите?

– Конечно, верю. Но в споре две стороны.

– В каждом споре две стороны, миссис Фергюсон. Только очень предубежденные люди отказываются выслушать другую сторону.

– Именно это я и хотела сказать.

Наступила короткая пауза. Стивен взволнованно смотрел на Корделию.

– Я, конечно, не без греха. В мире столько прелестных существ, но все это такие пустяки – рябь на море; ей следовало знать об этом. Уверяю вас, я не корчу из себя святошу. Но женщина с сильным характером, с любовью в сердце, а не в плену у мелкого самолюбия, должна найти в себе силы отбросить мелкое, наносное и понять главное в человеке.

– Трудно понять правду, если ее от вас скрывают.

– Конечно, трудно, если только и думать о своем оскорбленном достоинстве.

– Может быть, то, что вы называете оскорбленным достоинством, не что иное, как самозащита?

Брук поставил свою чашку и безмятежно поинтересовался:

– Кажется, вы говорили, что у вас кто-то есть?

– Совершенно верно.

– И она тоже замужем?

– Да. Но я думаю, если люди по-настоящему любят друг друга, ничто, никакие придуманные людьми законы не могут помешать им соединить свои судьбы.

Молчание.

Наконец Корделия промолвила:

– Брук, нам пора идти. Тебе вредно после наступления сумерек оставаться на улице.

Они еще немного поговорили и дружески расстались. Дома Брук сказал:

– Странно, что вы с Кроссли вечно пикируетесь. Ты всегда его недолюбливала, да?

– Нет, что ты.

– Он неплохой парень. Хотя, мне кажется, ему не следовало при тебе вдаваться в подробности своего развода. Не очень-то это приятная тема. – Он немного подумал. – Это лишний раз подтверждает…

– Что?

– Что чужая душа – потемки. Мне много приходилось слышать о распущенности людей театра, но я считал Стивена не таким, как все.

Корделия не удержалась:

– Если люди совершили ошибку и поняли это, не лучше ли попытаться исправить ее, а не оставаться несчастными до конца жизни?

Он был удивлен ее горячностью.

– Развод? Не знаю. В нем есть что-то безобразное. Развод влечет за собой множество последствий, о которых вначале не думаешь.

– Понимаю.

– Я лично тысячу раз подумал бы, прежде чем решиться на такой шаг. И уж во всяком случае, не стал бы обсуждать это за чаем так, словно собираюсь поменять квартиру, а не жену.

Корделия промолчала, и он оставил эту тему. Женщин не поймешь. Постоянно меняют свое мнение, так что не стоит придавать значения.

Она старалась не выходить из дома и только на следующий день, ближе к вечеру, пошла в деревню, чтобы отправить письмо. Отойдя от почты, она увидела Стивена, спешившего к ней со стороны местной гостиницы.

Он приподнял шляпу.

– Какая приятная неожиданность! Ничего, если я провожу тебя до фермы?

– Стивен, – быстро произнесла Корделия, – я говорила серьезно.

– И все из-за Вирджинии? Тебе невыносима мысль о том, что я был женат?

– Сейчас это уже не важно. И неважно, по какой причине я… Во время болезни Брука я сделала свой выбор. Я поняла, что дорожу им больше, чем думала раньше.

– Не понимаю и не верю. Что на тебя нашло?

– Ничего, – внезапно в голосе Корделии зазвучала нежность. – Мне очень жаль… очень. Не думай, что мне легко.

Они дошли до околицы. День угасал. Отсюда брала начало тропинка – утоптанная, сухая.

Корделии очень хотелось сказать Стивену правду, объяснить свое положение. Но его дернуло сказать:

– Если ты не хочешь бежать со мной и ничто не может тебя переубедить – может, будем встречаться, как раньше?

Она яростно замотала головой.

– Что нам мешает? Мэссингтон больше не стоит у нас на пути.

– Нет-нет, никогда!

Стивен начал злиться.

– Можно подумать, я уговариваю тебя заделаться святой мученицей.

– Боже мой, как это далеко от того, что я чувствую!

– Отец предупреждал, что ты меня бросишь.

– Ну что ж, – в ее душе смешались обида, боль и гнев. – Считай, что я тебя бросила. Что еще он говорил? Что твое поведение – верх совершенства и что позволительно лгать – пока это удобно? С кем еще ты говорил о нас? Делился, так сказать, маленьким секретом. Должно быть, все твои друзья осуждают меня за то, что я от тебя отказываюсь. А теперь…

– Успокойся! – он схватил ее за руку. – Если ты…