Кордон

У Василия Степановича защемило сердце. Он догадывался, что чужеземцы предпочли второй прожект сражения, который Завойко мысленно проработал за противника накануне. Сомнения губернатора рассеялись полностью, когда в половине шестого часа пароход с фрегатами «Форт» и «Президент», как кокетка, подхваченная с двух сторон кавалерами, подался на север. Ошибся Василий Степанович в малом. «Вираго», вопреки ожиданиям губернатора, оставил французский фрегат против

Перешеечной батареи. Чуть севернее «Форта» расположился «Президент». Этого, по мнению Завойко, противник мог и не делать. Пять пушек на открытом перешейке в большом сражении погоды не сделают. Их можно было миновать, чтобы выиграть время для боя на северном, ныне главном, направлении. Однако два флагманских фрегата и пароход, имея на своих бортах сто двадцать орудий, непременно намеревались сразиться с пятипушечной батареей. Василий Степанович горько улыбнулся: «Да где же у адмирала самолюбие!»

Завойко полностью предугадал дальнейшие действия противника. Лавой огня, как большой штормовой волной, корабли снесут с перешейка ничем не прикрытую батарею. После этого «Вираго» и «Президент» двинутся к северному мысу Никольской сопки. «Форт», скорее всего, останется на месте, чтобы высадить десант у перешейка, ибо в других местах западный берег горбатого полуострова очень крут, почти отвесен.

Губернатор оставил Сигнальную сопку, перенеся командный пункт на предозерную площадь, к гарнизонному пороховому погребу. Тут, на узком дефиле у Кул-тушного озера, будет последнее, смертельное сражение, в котором рукопашной схватки не миновать.

Около Завойко сгруппировались командиры стрелковых партий, с десяток гардемаринов и унтер-офицеров, готовых выполнять роль вестовых, а если потребуется, — и драбантов, человек двадцать гребцов губернаторского катера. Тут же стояли капитан 1 ранга Арбузов, капитан-лейтенант Тироль. Чуть в стороне расположились стрелковые партии; рядом, но не смешиваясь со стрелками, — горнисты и барабанщики.

От порохового погреба до берега Авачинской губы меньше версты. На пути противника, рядом с мысом Никольской сопки, расположена седьмая батарея. Ее командир капитан-лейтенант Василий Кондратьевич Кораллов страшно удручен. Опытный боевой офицер, топорща каштановые усы, доложил губернатору, что его люди готовы драться до конца. Но что толку от смерти, когда врагу артиллеристы не смогут причинить большого вреда — у них почти нет картечи, а батарея установлена так, что из пяти пушек в сторону врага направлены только гри.

— Надо держаться, Василий Кондратьевич, — сказал ему Завойко, не находя утешительных слов. Он-то пони-

мал, что такое три пушки против двух кораблей. А чтобы отразить хотя бы первые группы десантников, конечно же, нужны заряды с картечью. Губернатор сочувствовал Кораллову, но ничем не мог помочь. Стараясь быть внешне спокойным, он наставительно проговорил: — В последний момент пушки заклепайте и с прислугой отходите к Озерной батарее. Там располагайтесь в ложементах и встречайте противника как стрелки.

— Есть!

Кораллов удалился.

— А у вас, Карл Янович, сколько картечных зарядов? — спросил Завойко подошедшего к нему командира шестой (Озерной) батареи инженер-поручика Гезе-хуса.

— По два на пушку. — Лицо офицера с впалыми щеками было мрачным.

— Не густо, — сделал вывод губернатор, но тут же успокаивающе добавил: — Высаживаться будут скученно. Придется ядрами палить. Картечью угостите напоследок, когда к батарее десантники приблизятся. Ну, а потом выводите из строя орудия и присоединяйтесь с Василием Кондратьевичем к стрелкам…

Гезехусу все понятно — надо держаться до последней минуты. У него одиннадцать разнокалиберных орудий, однако никому батарея не кажется грозной. Она ни в какие сравнения не идет с Кошечной. У Дмитрия Максутова не батарея, а крепость. Орудия там мощные, корабельные. У Гезехуса старенькое сооружение, древние пушки. Шесть первых фальконетов, снятых с катеров, разместили у Култушного озера еще в 1849 году, вскоре после пребывания в Петропавловске Николая Николаевича Муравьева. Это по его совету на дефиле установили противодесантную батарею. Еще тогда прозорливый военный губернатор Восточной Сибири сказал: «В случае десанта неприятеля в обход Никольской сопки, его надо встретить отсюда». Он показал место, на котором стоял. Указания Муравьева исполнительный капитан

1 ранга Ростислав Григорьевич Машин выполнил, но за неимением крупнокалиберных пушек Озерная батарея получилась слабенькой. До лета 1854 года она стояла в первозданном виде. Но вот до Камчатки дошли слухи о войне. Завойко, беспокоясь об артиллерийских укреплениях в южной части порта, одновременно распорядился привести в боевую готовность Озерную батарею. Неза-