Корень мандрагоры

— Psychetropos — сворот сознания. Я использую этот термин для обозначения как самого процесса, так и агента, с помощью которого этот процесс возможен. Психотропным веществам придумали массу названий, но в каждое такое название исследователь вкладывал тот смысл, который хотел в конце концов обнаружить в объекте исследования. Так появился термин «галлюциноген» как препарат, вызывающий галлюцинации; так появилось понятие «энетоген» как проводник, приближающий к божественному. Я уже не говорю про такие узкие определения, как мистикомиметик, психодислептик, фантастикант и еще с десяток подобных. Даже термин «психоделик», который можно расшифровать как «проявляющий разум», не совсем верное определение, на мой взгляд. Все они призваны описать внутренние переживания исследователя, но среди них нет ни одного, который бы указывал на способ, на технологию поворота эволюции человечества. Поэтому эти термины я практически не использую. А вот psychetropos, сворот сознания, сворот твоего собственного «я» — как раз то, что нужно. Это верное определение агента, который станет катализатором процесса рождения homo extranaturalis.

Я же подумал, что это важный момент в понимании того, что Мара не считает нужным отвечать на мои вопросы. И еще я подумал, что Мара знает, что делает: оставляя без ответа то, что мне хотелось бы знать в первую очередь, он подогревает во мне интерес ко всей своей философии в целом. А из этого следует, что самое главное мне только предстоит узнать. Как и то, почему это главное предстоит узнать именно мне.

Атараксия

Когда мне исполнилось четырнадцать, наша семья перебралась в город. Отец устроился на новую работу и получил от предприятия служебную квартиру, что было невероятным везением, учитывая экономическое состояние страны вообще и бедственное положение отдельных предприятий в частности. Тем не менее это произошло. Новая квартира не походила на царские хоромы, да и располагалась на окраине города, но по сравнению с нашей бывшей коммуналкой в забытом богом поселке выглядела эталоном роскоши. Все это произошло весной, шел учебный год, так что я незамедлительно отправился в новую школу.

Дарья Семеновна — мой новый классный руководитель, женщина лет сорока, с твердым холодным взором поверх узеньких очков и с поджатыми губками (верхнюю покрывал белесый пушок). От нее исходил стойкий запах старых книг, чем-то напоминающий нафталин… Она коротко представила меня классу: «Знакомьтесь, это ваш новый товарищ», — и начала урок русского языка. Свободных мест было три. Первое — в центральном ряду на предпоследней парте. Там сидел, откинувшись на спинку сиденья, парень и равнодушно смотрел, как я иду к нему.

— Свободно? — спросил я его, приблизившись.

Вместо ответа он забросил на пустующее место ногу и выразительно так на меня уставился. В левом ухе у парня была сережка, одет он был в джинсовый костюм (довольно приличный), обут в белые кроссовки Nike. Не то что мои трикотажные брюки и джемпер отечественного производства! Понятное дело, куда челяди с барином тягаться!

— Хорошие кроссовки, — сказал я ему, улыбнулся и направился к другому свободному месту.

Я сел за одной партой с худенькой девочкой. У нее было бледное лицо и веснушки на вздернутом носике. Звали мою новую знакомую Наталья, то есть Наташка. От нее пахло кошками. Я тихонько спросил, как зовут ее кота, получил в ответ улыбку и информацию о том, что котов у них целых четыре и всех назвали в честь римских императоров. Мы обменялись рукопожатиями (у нее была узкая, костлявая и холодная ладонь) и приступили к изучению русского языка — этого громаднейшего наследия homo informativus.

Как только звонок возвестил перемену и Дарья Семеновна покинула классное помещение, парень с серьгой в ухе и в белых кроссовках оглянулся на меня и, презрительно смерив с головы до ног, продекламировал:

— Это надо ж было так вырядиться! Клоун клоуном!

«Ну вот, теперь мы знаем Самого Центрового Парня класса!» — подумал я.

Молодежь притихла, несколько ребят с готовностью изобразили на лице ухмылку, некоторые загыгыкали. Будь у меня время подготовиться, возможно, я бы нашелся, что ответить получше. Но времени мне не дали, и я ляпнул первое, что пришло в голову:

— А я и не знал, что здесь школа модельеров. Думал, обычная. Ты, смотрю, в уроках кройки и шитья преуспел — неплохой самострок. На фирму похоже.

В классе стало совершенно тихо. На меня таращились все. Они смотрели и думали, что я не понимаю сути происходящего. Наташка даже легонько дернула меня за рукав — такой беспомощный жест, словно хотела сказать: ты что, не надо так! Но я все прекрасно понимал и все отчетливо видел. Я спокойно смотрел в сверкающие злостью глаза и улыбался. Я знал, что конфликт назревает и избежать его не получится, а потому сознательно шел на обострение. Хотя, конечно, и не лучшим для меня способом.