Корень зла

Здесь никто не боялся, что он сбежит. И не парились, что в случае нужды придется искать его с собаками: в этом славном местечке через каждые пятнадцать шагов висели камеры видеонаблюдения, фиксирующие события в каменной глыбе. И не только в глыбе, но и за пределами, и повсюду в урочище Варну, и на ключевых тропах и дорогах местечка Горошаны, и, возможно, далее и везде… Он бродил по сырым, пропахшим плесенью коридорам. Сунулся в одну дверь, другую, но там не было Павла. Выбрался в обширную подземную полость, напоминающую станцию метро «Площадь Ленина» в родном городе, – за исключением высоких потолков и быстро бегающих электричек. Прислушался к неприятному гулу, проистекающему с нижнего уровня, и предпочел убраться в боковой «аппендикс». Хождение по «дну» вскоре надоело, он забыл обратную дорогу к лестнице, бродил вслепую, поражаясь протяженности «нижнего» мира. Он попал в какой-то фантастический фильм, где активно муссируется средневековая атрибутика. Невнятные фигуры вырастали из мрака. Он прижался к стеночке, они прошли мимо, обдав его запахом немытых тел и грязной одежды. Что за нелепый маскарад? Откуда они идут? Он на цыпочках вошел в коридор, откуда двигалась процессия, решив, на всякий случай, далеко не удаляться. Но что-то манило его, не давало передумать. Стены расступились, он ступил на гладкий пандус, круто уходящий вниз. Зона мрака растянулась, но он упорно семенил по наклонному желобу. Резкий приступ удушья, он встал, схватившись за сердце. Что за черт? Начал цепенеть от беспричинного страха… Очень низкое помещение, разъедающая сырость в воздухе. Освещения почти нет. Шевелятся невнятные тени, передвигаясь с места на место. Их много. Кто-то истерично хохочет, кто-то бьет ладонями по стене, хрипит. Очень далеко – усиленный динамиком голос. Он ровно, без эмоций произносит нудные, заковыристые слова – возможно, латынь, которую большинство нормальных людей не знает и знать не должно (если это большинство не медики). Слова носят нравоучительный характер. Доносятся методичные удары палкой: кого-то лупцуют, он повизгивает от боли, но особо не возражает. Бубнит толпа, совершая хаотичные колебания, люди бродят, меняются местами, отдельные стоят на коленях, опустив голову в землю. Качнулся спертый воздух, мимо Артема что-то прошмыгнуло, но никак не крыса. Не может крыса коснуться плеча, пробегая мимо… Дикий хохот разразился за спиной. Он отшатнулся к сырой стене, выйдя из оцепенения. И снова юркнуло тело: двуногое, шустрое, с головой, закрытой бесформенным капюшоном. Резкая вонь застарелого пота и тухлой одежды шибанула в нос. Тени запрыгали по стене. Он почувствовал, как его подталкивают в глубину склепа – сперва ненавязчиво, потом сильнее, бормочут бессвязные слова, хихикают, вроде как предлагают присоединиться к мероприятию. Ну уж хренушки, ребята. Вы уж лучше сами разберитесь, что тут у вас происходит! Он подавил пещерный страх, вырвался из назойливых объятий, обогнул пляшущие тени, пустился в бегство…

Вскоре он свернул в коридор, который показался знакомым, миновал его быстрым шагом, выскользнул к винтовой лестнице.

Но тут на него сверху свалился электрифицированный безумец с пылающим взором, схватил за рукав, закружил. Этот парень был одержим целой сворой бесов! Не успел Артем разобраться в ситуации, как его уже прижали к стенке. В лицо скалилась бледная физиономия юноши лет двадцати. Он отчаянно жестикулировал, трясся, выгибал пальцы, пытался добраться до лица. Физиономия судорожно дергалась, глаза горели. Он что-то говорил на незнакомом языке: отрывистые фразы, повелительные нотки. Юродивый. Агрессивный юродивый! С претензиями. Откуда такой вылез? Царапины на лице Артему были совершенно не нужны, он схватил одержимого за пальцы, вывернул. Тот истошно завизжал, заметался, ткнулся, словно незрячий, носом в стенку, разбился в кровь. Артем попятился в тень. Из ниоткуда выросли дюжие хлопцы с рассерженными лицами, подхватили паренька под мышки, поволокли. Они исчезли в лабиринтах переходов, а он очень кстати обнаружил глазок видеокамеры, с интересом наблюдающий за инцидентом и тем, кто остался…

Он бросился к лестнице, полез наверх, задыхаясь…

И снова помпезная надземная галерея. Древний архитектор умело соединил в своем творении античные и средневековые мотивы. Он двинулся, куда глаза глядят – людей в этот час в галерее не было. Дойдя до ниши в нефе, свернул и сделал открытие: просторная открытая терраса, опоясанная перилами с монументальными балясинами. Он бросился на свежий воздух, вдохнул его полной грудью, вцепился в перила, чтобы не рухнуть от головокружения…