Корень зла

– Так мне говорили почти все работодатели, – машинально пробормотал Артем, – считающие, что ведут грамотную кадровую политику. Впоследствии, правда, многие меняли свое мнение, рвали на себе волосы…

– Посмотрим на ваше поведение, – усмехнулся Ватяну. – Но ваш подход к насущной жизненной проблеме мне, в сущности, нравится. Хотелось бы, правда, поменьше экспрессии и побольше изящества, знаете ли. Ну, ничего, вхождение в тему – дело наживное. Пойдемте, Артем Олегович, со мной. Мы должны выполнить сегодня ночью одну небольшую формальность. Не бойтесь. Не так страшен черт…

Артем вздрогнул, сжался в недобром предчувствии…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Представление, не возникала. Слишком не по-детски. Впрочем, устроители мероприятия со спецэффектами не переборщили. Упирали на старую добрую бюрократию. Павла и Артема ввели в большой зал, окутанный сизой мглой. Посреди зала высился вытянутый стол. За столом сидели четверо. Высокое жюри. Люди в возрасте, двое безволосых, один наполовину, четвертого украшала волнистая седая шевелюра. «Униформа» не блистала оригинальностью – черные сутаны, завязанные под горлом, рукава с многократно подвернутыми манжетами (Артем подумал, что если развернуть рукава до упора, то эти четверо станут балаганными скоморохами). Единственный источник света – высокий бронзовый подсвечник с тремя стреловидными свечами – располагался посреди стола. Перед седовласым лежали стопка бумаг, мощное папье-маше, чернильница, печать в витиеватой, отделанной узорами оправе. По левую руку располагался современный органайзер, заполненный канцелярскими принадлежностями.

«Соискателей» подтолкнули в освещенную зону. Кто это сделал, Артем не видел, сопровождающие не выходили на свет. Он скосил глаза: Павел был смертельно бледен, хрипло дышал, но, в принципе, держался. Четверо заседателей уставились на них невыразительными глазами. Двое лысых обменялись репликами. Седой раскрыл папку, лежащую перед глазами, перевернул листок.

– Господа, – произнес он тихим обволакивающим голосом, – вам нужно лишь расписаться в договоре. Павел Фельдман и Артем Белинский, правильно?

– Что это? – хрипло вымолвил Артем.

– Я же говорил тебе, – буркнул Павел.

– Ничего ты не говорил…

Кто-то другой ему говорил… Мысли в голове завертелись (ни одной приятной), удавка, сжимающая грудь, и не думала разжиматься. Сердце билось, выскакивало из груди.

– Будем считать, что это договор о найме на работу, – бесстрастно поведал седовласый. – Можете ознакомиться, никто вам, собственно, не препятствует, – седовласый придвинул поближе подсвечник, – составлен в трех экземплярах на каждого из… участников. Один экземпляр выдается вам, другой остается у нас, третий… – «чиновник» сделал паузу, подыскивая более деликатную формулировку, – передается вышестоящему начальству. Сиим актом удостоверяется, что господа Фельдман и Белинский вступают в корпорацию «Всемирное содружество», обязуются сотрудничать с ней до конца жизни, крепить могущество вышеозначенной фирмы, выполняя порученную работу, а в случае невыполнения взятых на себя обязательств или предательства предупреждаются о наступлении последствий по статье 8.2 Приложения. Под тем, что вы согласны с пунктом Приложения, вам тоже предстоит расписаться. Фирма в свою очередь берет на себя обязательство выплачивать работникам достойное вознаграждение и помогать в непростых жизненных ситуациях. Подойдите, господа, по одному, ознакомьтесь, распишитесь.

«Что же мы делаем-то, господи!» – сверкнула здравая мысль. Гни извилину, придурок, а то придется до конца жизни гнуть спину. И неизвестно, что после конца…

– Павел Фельдман, подойдите, пожалуйста.

– Пашка… – зашептал Артем, – не надо этого делать. Мы потом ничего не исправим. Пусть уж лучше нас убьют…

– Дурак ты, батенька, – отозвался Фельдман каким-то замогильным шепотом, – если нас убьют, нас уже не будет, понимаешь? Как говорится, не откладывайте на завтра наступление лучших времен. Перестань психовать, – он как-то возбужденно задышал, – это всего лишь подпись. Причем подпись, фактически выбитая под принуждением, то есть не имеющая юридической силы…

О какой он бормочет юридической силе? С нарастающим ужасом он наблюдал, как Фельдман медленно приближается к столу, ставит подпись перьевой ручкой. Седовласый удовлетворенно кивнул, перевернул лист. И там Фельдман запечатлел автограф. Потом еще в двух местах. Кивнул Артему, словно приглашая, отодвинулся в сторону. Встал с высоко поднятой головой, окаменел…

Он подходил медленно, какими-то зигзагами, оттягивая «удовольствие», сделав из короткой дороги горный серпантин. Высокое жюри наблюдало за ним с ледяным спокойствием. «Нельзя подписывать, – стучало молоточками в ушах, – не вздумай подписывать. Козленочком станешь, не отмоешься…»

Но вариантов, как ни крути, не было. Подпишет – не подпишет – уже не играло роли. Он будет постоянно в окружении этой мерзости, и рано или поздно эта мерзость станет главной составляющей его жизни. Уже становится. Но пока он еще способен отдавать себе отчет…