Коренной перелом

Командир стрелковой дивизии, подполковник с орденом Боевого Красного Знамени, живчик и крепыш в стоптанных сапогах и в запыленной, как и у его солдат, гимнастерке, со слезами на глазах смотрел на прущую через переправы технику, долго жал мне руку, и говорил, что готов за нами хоть к черту на рога - лишь бы мы быстрее гнали немца на запад. Вот она, наша пехота - шагает, блестя на солнце щетиной штыков. Солдаты тащат на своих плечах бронебойки с длинными стволами и тяжеленные «максимы». Первый номер несет ствол, а второй – станок Соколова. Шаг за шагом, по пыли и грязи идет на запад наша героическая пехота - совсем еще пацаны, со стриженными наголо головами в пилотках.

Чтобы они выжили, вернулись домой к женам и невестам, зачали и вырастили детей, надо сражаться, доколачивая вермахт, который сейчас превратился в бледную тень той непобедимой вражеской армии, которая триумфально прошагала по дорогам Европы.

Сейчас, правда, чисто немецкие части нам попадались все реже и реже. В основном это были французы с бельгийцами, выпущенные из лагерей военнопленных и вооруженные своим же оружием, сложенным к ногам победителей в сороковом году. Еще удалось нам застать врасплох курень украинских националистов. Только те были и вовсе не вояки, а каратели. Тут даже товарищ Санаев, наш блюститель законности, посмотрев на этих мерзавцев, плюнул и приказал собирать трибунал, чтобы по всем правилам оформить всем им ВМСЗ. Так их и повесили в Кременчуге на фонарных столбах, ибо собакам – собачья смерть.

Впрочем, не только мы рассматриваем царицу полей пехоту. Она тоже рассматривает нас, машет руками и всячески выражает нам, механизированному ОСНАЗу, свое одобрение. Эти одетые в выцветшее обмундирование солдаты так и пройдут вслед за нами до самой Атлантики, переходя порой к обороне на промежуточных рубежах, которые мы, отходя в тыл, будем передавать им, - для того, чтобы отдохнуть и переформироваться. Иногда им придется туго, потому что там, где нас не будет, немцы попытаются взять реванш. И тогда наша пехота, вгрызшись в землю, будет держаться до последней капли крови, до последнего бойца и последнего патрона. У них будет надежда на то, что в это самое время ОСНАЗ прорывается в тыл врага, и тот вскоре побежит. Мы же будем гнать гада без оглядки. А потом все продолжится - снова и снова, пока наши танки не выйдут на побережье Атлантики и гитлеровцам и их прихвостням просто больше некуда будет бежать.

Впрочем, наш нынешний бросок на запад короткий. Сто двадцать километров до Кировограда - и пауза. Насколько я понимаю, мы будем обеспечивать с севера Херсонско-Николаевскую наступательную операцию… Румыны бегут - и у танкистов Ротмистрова, разогнавшихся так, будто сейчас не сорок второй год, а, как минимум, сорок четвертый, есть шанс с ходу перемахнуть Южный Буг и на плечах отступающего врага ворваться в Одессу. И тогда Гитлер снова сильно огорчится. Одесса – это серьезно, и на Одессе дело явно не застопорится – есть у меня такое предчувствие.

А пока передовая бригада нашего неугомонного подполковника Рагуленко, вместе с спецбатальоном майора Бесоева, уже мчится по украинской степи, поднимая за собой столбы пыли. Год назад, ровно в обратном направлении, по этим степям двигались танковые колонны Клейста, а в Уманском котле погибали две советские армии. Теперь же все наоборот, и под таким же эмалево-синим небом к Кировограду рвутся уже наши танки. Рагуленко и Бесоеву поставлена задача постараться в целости и сохранности занять расположенный в Кировограде крупный аэродром со всей инфраструктурой, на который планируется перебазировать авиакорпус Савицкого. А это значит, что для нас здесь найдется работа по специальности.

27 июля 1942 года, 22:55. Москва. Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.

Присутствуют:

Верховный Главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин.

Начальник Генерального Штаба генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский.

Начальник Академии Генерального Штаба маршал Борис Михайлович Шапошников.

За окном уже чернела ночь, а три человека в ярко освещенном кабинете склонились над большой разложенной на столе картой, подводя итоги четыреста первого дня войны. Стремительные красные стрелы показывали, насколько сильно изменилась обстановка за последний месяц. Еще тридцать дней назад напротив Центрального, Юго-западного и Южного фронтов стояла сильнейшая вражеская группировка численностью более полутора миллионов солдат, из которых девятьсот тысяч являлись немцами. Две тысячи семьсот танков и бронетранспортеров, семнадцать тысяч орудий и минометов – все это готовилось к генеральному рывку на Волгу и Кавказ.