Корфу (Собрание сочинений)

Когда после воцарения у Павла Первого дошли руки до черноморцев, то он своим указом вернул самостийников в лоно адмиралтейств-коллегии. Однако одно дело написать указ и совсем другое воплотить его в жизнь. Известие о подчинении адмиралтейств-коллегии мгновенно разделило черноморцев на две партии. Первая из них, состоявшая из чиновников флотских управлений, сидевших в Николаеве, во главе с главным командиром Черноморского флота и портов адмиралом Мордвиновым, была недовольна указом, ведь отныне они не могли единолично распоряжаться огромными деньгами и властвовать так, как хотела их левая нога. Другая часть черноморского офицерства – корабельные офицеры и в первую голову командиры судов, находящиеся в Севастополе, наоборот, были рады концу чиновничьего произвола и почти узаконенного воровства. Эту партию возглавил командующий корабельной эскадрой вице-адмирал Ушаков.

Противостояние двух группировок сразу же стало очень острым. Поводом для конфронтации стала постройка двух новых линейных кораблей «Святой Петр» и «Захарий и Елисавет». Херсонский корабельный мастер Катасонов впервые в российском кораблестроении применил в них новую конструкцию: бак и шканцы были соединены сплошной палубой. Это давало ряд преимуществ, прежде всего, повышалась жесткость корабельной конструкции. Строительство линейных кораблей происходило по инициативе Мордвинова, что сразу вызвало неприятие в Севастополе.

Против новоустроенных кораблей решительно выступил вице-адмирал Ушаков. Севастопольский флагман и его окружение считали новые корабли неудобными в работе с парусами, из-за излишней задымленности при ведении огня и большой парусности корпуса, которая затрудняла маневрирование. Дело осложнялось еще и тем, что командиром «Святого Петра» являлся капитан I ранга Сенявин, сторонник Мордвинова и давний недруг Ушакова. Когда-то Сенявин, еще будучи молодым генеральс-адьютантом князя Потемкина, ослушался и сдерзил Ушакову, но был быстро поставлен на место самим князем. Теперь же Сенявин нашел поддержку у Мордвинова и, пользуясь этим, снова частенько выходил за рамки субординации.

Командиром же «Захария и Елисавет» являлся, наоборот, один из ближайших соратников командующего эскадрой капитан I ранга Ознобишин. Оба они давали совершенно противоположную оценку мореходным и боевым качествам своих кораблей. Если Сенявин хвалил новую конструкцию, то Ознобишин, наоборот, считал ее весьма неудачной. Для Мордвинова негативное отношение Ушакова к его нововведению было очень болезненным, так как, в случае проигрыша спора, он оказывался в дураках перед императором Павлом и сразу возникал вопрос о его компетенции как моряка. Так как адмиралтейств-коллегия негативно относилась к сепаратизму Мордвинова и к нему самому, то ее члены немедленно поддержали Ушакова. В затянувшийся на два года скандал постепенно втягивался все более широкий круг людей вплоть до самого Павла Первого. При этом в ход шло все: подтасовка фактов, давление на подчиненных и доносительство, где преуспевала мордвиновская партия.

Поддерживая Ушакова, адмиралтейств-коллегия провела финансовую инспекцию в Одесском порту, где выявила вопиющее воровство. Над Мордвиновым стали сгущаться тучи. Теряя выдержку, он опустился до прямых оскорблений командующего эскадрой. Тот, не оставшись в долгу, написал жалобу на высочайшее имя, жалуясь «на неприятство и политическое притеснение».

Затем последовал откровенный скандал. Началось с того, что на совещании флотских флагманов Ушаков пожаловался Мордвинову на недостойное поведение его любимца Сенявина.

– Вы, Федор Федорович, просто не умеете обходиться со свои-ми подчиненными и поступаете с ними жестоко! – публично одернул Ушакова старший черноморский флагман.

Тот не смог не ответить:

– Таковой сделанный мне штраф делает меня уже недостойным и неспособным выполнять высочайшую волю и повеления!

– А вы и есть точно недостойный! – оскорбил при всех заслуженного флотоводца Мордвинов.

Именно тогда вице-адмирал и написал на высочайшее имя письмо, которое и сегодня нельзя читать без волнения: «Ревность и усердие о сохранении интереса Вашего Императорского Величества с некоторого времени подвергли меня гневу и негодованию моего начальства… Смерть предпочитаю я легчайшую несоответственному поведению и бесчестному служению. Всеподданейше испрашиваю Высочайшего позволения, после окончания кампании, быть мне на малое время в Санкт-Петербурге, пасть к стопам Вашим и объяснить лично вернейшим и обстоятельнейшим донесением о состоянии тех двух кораблей».

Было очевидно, что далее держать двух флагманов на одном флоте нельзя. Но Мордвинов в столицу командующего эскадрой не отпустил. Главный командир Черноморского флота поспешил туда сам, формально якобы для того, чтобы предоставить отчет об административной деятельности флота, на самом же деле, чтобы уладить вопрос о вскрытых злоупотреблениях в Одесском порту и нанести удар по ушаковской партии.