Коричневые башмаки с набережной Вольтера

В лавке Виктор слонялся по торговому залу и барабанил пальцами по бюсту Мольера на каминном колпаке, пока Кэндзи не удалился на второй этаж.

– Жозеф, у меня для вас поручение чрезвычайной важности. Возьмите рисунок Перо и бегите к доктору Извергсу, дантисту. Улица Ренн… номер дома забыл. Пусть он сравнит рисунок челюстей со своими записями по поводу лечения Жоржа Муазана.

– Понял! Вы хотите выяснить, не принадлежит ли отрубленная голова Муазану… Погодите, а откуда вы знаете фамилию врача?

– Случайно услышал от вашего крестного.

– Извергс? – поморщился Жозеф. – Неудивительно, что он решил стать дантистом, при такой-то фамилии…

– Я потому ее и запомнил.

– После визита к доктору Извергсу протелефонировать вам на улицу Фонтен?

– Ни в коем случае!

– Ясно. У меня то же самое. Не могу больше врать домашним, это очень утомляет. Надеюсь, время не будет потрачено впустую. Впрочем, вы же оплатите мне фиакр – не ровен час снег повалит.

Серое зябкое небо медленно темнело. На улице Арколь стало меньше прохожих и больше экипажей. Промчался фиакр, подняв брызги грязной воды, – Аделина Питель проворно отскочила, чтобы ее не окатило. Встав под красно-белым тентом мясной лавки, где продавалась конина, она развернула газету и пробежала взглядом первую полосу с заголовком жирным шрифтом:

...

УБИЙСТВО МОДИСТКИ

Полиция в тупике

До сих пор нет никаких ответов по делу об убийстве мадемуазель Анни Шеванс, модистки с Райской улицы. Старший комиссар Вальми пытается установить круг общения жертвы. По словам свидетеля, в данный момент пребывающего в больнице, мадемуазель Шеванс состояла в клубе любительниц конфитюров «Фруктоежки». Не связана ли ее смерть с убийством мадемуазель Лакарель, найденной мертвой рядом с медным котлом, в котором обнаружены остатки конфитюра?

Аделина Питель опустила руки с газетой и задумчиво изучила свое отражение в витрине. Затем аккуратно сложила выпуск и неспешно направилась к церкви.

Глава пятнадцатая

Четверг, 20 января

Когда Жозеф вернулся в «Эльзевир», Кэндзи любезничал с хорошенькой мадемуазель Мирандой, а Виктор по просьбе месье Шодре раскладывал на зеленом сукне стола гравюры с картин Буше. Аптекарь рассматривал эротические композиции в радостном возбуждении.

– О, месье Пиньо, приветствую! – воскликнул он и тихо добавил, потирая ручки: – Присоединяйтесь – получите эстетическое удовольствие. Взгляните-ка на эту, как томно разлеглась на смятых простынях! До чего хороша плутовка!

– Мне нужно с вами поговорить, – шепнул Жозеф шурину. – Извините, месье Шодре, мы на минутку.

Они закрылись в подсобке.

– На вас лица нет, – констатировал Виктор.

– Еще бы! Вам бы тоже не понравилось. Не дай бог у меня когда-нибудь зубы разболятся! Это был не зубоврачебный кабинет, а камера пыток: щипцы, крюки, сверла, еще штуки какие-то, похожие на гвоздодеры…

– А пилы и молоты вы там не заметили? Ну так что, сгодился на что-нибудь рисунок?

– Доктор Извергс подтвердил вашу гипотезу: на рисунке челюсти его пациента Жоржа Муазана, который должен ему кругленькую сумму за лечение.

– Боюсь, долг останется неоплаченным. Итак, есть ли связь между четырьмя преступлениями? Состен Ларше и Жорж Муазан – книготорговцы. Филомена Лакарель и Анни Шеванс – королевы конфитюров. Четыре жертвы – один убийца. Кто?

– Некий любитель чтения и сладкого.

– У меня не выходит из головы троица подозреваемых: обрезчик сучьев, сапожник и карточный игрок. Нельзя упускать их из виду. Предлагаю заняться первыми двумя в воскресенье утром. Вы проследите за Гаэтаном Ларю, я – за Фердинаном Пителем.

– Почему в воскресенье?

– Потому что это единственный день недели, когда «Эльзевир» закрыт.

– Что означает: отоспаться не получится. А как же Амадей?

– Оставим его на десерт. – Виктор хотел добавить, что и букинистов с набережной Вольтера нельзя исключать из списка подозреваемых, но промолчал.