Коричневые башмаки с набережной Вольтера

Айрис казалось, что она пробудилась от долгого сна, за время которого ее истинная личность растворилась в грезе, исчезла. Этим зимним утром она вновь чувствовала себя юной, полной энергии, жажды жизни и планов на будущее. Вдохнув морозный воздух, Айрис зашагала по скверу у церкви Сен-Жермен-де-Пре, поглядывая на статую Бернара Палисси [101] и на воробьев, разыскивавших себе пропитание в увядшей, желтой траве лужайки. Она направлялась к скромному заведению у выхода с бульвара на площадь Сен-Жермен. Заведение, открытое в 1885 году, называлось «Кафе Флоры» в честь римской богини. Айрис выбрала его местом встречи, потому что когда-то частенько приходила посидеть там на террасе, чтобы полюбоваться романской часовней церкви. Но сейчас на улице было слишком холодно, и пришлось зайти в непрезентабельный обеденный зал. Грязно-серые стены и мутные окна производили унылое впечатление, зато на обитых красным бархатом банкетках здесь порой сиживали Гюисманс и Реми де Гурмон [102] .

Айрис устроилась у витрины, между входной дверью и лестницей, за столиком, который некогда был любимым местечком Верлена. Чтобы чем-то заполнить время ожидания, она открыла тетрадку с незаконченной сказкой, и мысли о Верлене вдохновили ее на концовку истории под названием «В день, когда статуи…» Последние строчки сложились сами собой:

...

На тесной паперти сердца из камня впервые затрепетали, восстали наконец от летаргического сна и преисполнились тепла…

На плечо сказочницы легла чья-то рука, Айрис поспешно сунула тетрадку в сумочку и обернулась с улыбкой:

– Виктор! Как же я рада тебя видеть! Мы так давно не разговаривали с глазу на глаз.

– С детьми осталась Эфросинья?

– Что бы я без нее делала! Иногда, правда, не знаю, куда от нее деваться, но весь дом только на ней и держится. И когда вы с Жозефом играете в сыщиков, я чувствую себя спокойнее, если она со мной.

– О чем ты? Не играем мы ни в каких сыщиков! – запротестовал Виктор и сделал вид, что поглощен чтением меню.

– Сказки кому-нибудь другому рассказывай. Я чувствую, когда Жозеф мне врет. Вы затеяли новое расследование.

Виктор вздохнул:

– Что поделаешь, это сильнее меня. Расследования спасают от скуки повседневности.

– А Таша и Алиса не спасают? Тебе их недостаточно? А искусство фотографии? А книжное дело?

Виктор подозвал официантку, заказал бутерброд с гусиным паштетом и провансальское розовое вино.

– Таша – соль моей жизни, Алиса – счастье мое, я очень люблю фотографию и книги, но я не могу обойтись без собственной закрытой территории, без пространства игры, принадлежащего только мне. Ну вот, ты нашла мое больное место.

– Я тебя понимаю, потому что мы с тобой похожи. Если ты еще не догадался, у меня тоже есть свой тайный сад. Я сочиняю сказки. А Таша их иллюстрирует. Я хочу, чтобы мои сказки напечатали, хочу признания.

– Ты же всегда говорила, что тебя не вдохновляют книжки! А теперь сама пишешь? Ты разрешишь мне прочесть? И полюбоваться работой жены?

– Разрешу непременно. Только попозже, когда буду уверена в себе. Твое мнение для меня много значит.

– А мнение Жозефа?

– Боюсь, он меня не одобрит.

– Потому что сам писатель? Ты ошибаешься, он будет тобой гордиться!

Принесли заказ, и какое-то время брат и сестра ели молча. Потом, немного поколебавшись, Айрис призналась:

– Я бы хотела другой жизни, устала чувствовать себя только матерью семейства. Мы с Жозефом больше никуда не ходим вместе…

– И не путешествуете, – кивнул Виктор. – У меня есть идея: почему бы вам не отправиться на несколько дней в Лондон? Тебе будет приятно пройтись по знакомым местам, а Жозеф будет счастлив побывать в городе Шерлока Холмса. Мы с Таша и Кэндзи подарим вам второй медовый месяц.

Айрис захлопала в ладоши от радости, но вдруг нахмурилась:

– А как же дети? Кто ими займется?

– Ну конечно же Эфросинья!