Коридор в бесконечность

Под утро в Вовкины сны заявился Змей. Он бесцеремонно подошёл, смахнул из памяти цветные обрывки предыдущих сновидений и заглянул в глаза оторопевшего мальчишки. Смотрел долго и пристально. Потом мстительно ухмыльнулся и спросил сквозь зубы:

– А ты знаешь, кто я такой? Я – это ты! Теперь понял, пацан?! Будешь против меня идти, удавлю! – и рассмеялся мелким неприятным смехом.

– Врёшь ты всё! – крикнул ему в лицо Вовка, оттолкнул от себя и тут же проснулся.

Подхватился с дивана и побежал в ванную, умываться. Хоть и произошла странная встреча во сне, осталось в душе липкое гадостное ощущение. Как будто испачкался ненароком в противной вонючей слизи.

Вовка умывался, шумно отфыркиваясь, и гнал от себя сонное видение, крутившееся в голове, словно назойливая муха. Вытерся насухо жёстким вафельным полотенцем, пригладил кое-как пятернёй свалявшиеся вихры и вернулся в гостиную.

Женя спал, уткнувшись носом в подушку. Телевизор, который мальчишки забыли выключить, разом уснув вчера от обилия впечатлений, показывал бесконечную чехарду – детишки, переодетые овечками, скакали на экране друг через друга, помогая уснуть «проклятым капиталистам». Вовка глянул на светящиеся цифры часов в окошечке видеопроигрывателя – полшестого! Удивлённо покачал головой: «Надо же, подскочил в такую рань, а сна ни в одном глазу!» Пятки у него так и чесались. Надо было срочно куда-то бежать и что-нибудь делать. Тем более одно неотложное дело у них действительно было. И заняться им лучше без участия Ольги, чтобы не мешала.

Вовка сунул руку под одеяло и пощекотал Женькину пятку. Тот недовольно завозился, поджал ноги, но не проснулся. Пришлось применить более энергичную тактику. Вовка сдёрнул с друга одеяло и вытащил из-под головы подушку. А когда убедился, что действия не дают нужного результата, стянул простынь вместе с заспанным постояльцем на пол.

Женька недовольно помотал головой, разлепил веки и, набычившись, уставился на друга.

– Ты что, совсем чокнулся? Псих ненормальный! – обиженно пробормотал он, потирая спину.

– Ты знаешь, почему с некоторыми товарищами не сваришь каши? – Вовка лукаво улыбнулся и кивнул на экран телевизора. – Потому что они дрыхнут без задних ног, пока не превратятся в таких же овечек. Ты забыл, что у нас есть одно важное дельце?

– Ну и что? Вчера толком не спали, так ты и сегодня не даёшь. Куда спешишь-то?

– Домой спешу, – оборвал смех и на полном серьёзе ответил Вовка. – Надоело мне здесь, если честно. Какая-то жизнь у них ненастоящая, вроде как игрушечная. Хотя игры совсем не добрые… Так что давай сыграем по их правилам в последний раз и вернёмся поскорее к себе.

Женька понимающе кивнул, нехотя поднялся и потащился в ванную.

Перед уходом Вовка, по примеру Ольги, черкнул несколько слов на клейком листке и прилепил на дверцу холодильника. Захватив приготовленный с вечера реквизит, мальчишки спустились по лестнице в подвал и отправились в мир Орла.

В этот раз здесь оказались предрассветные сумерки. Бордовый сегмент солнечного диска только-только появился из-за горизонта. Атмосферная толща, словно увеличительное стекло, приблизила выгнутый дугой край светила и глазам изумлённых мальчишек предстали косматые языки пламени, миллионы лет бушевавшего в гигантской звёздной печке. Иногда сквозь малиновую бахрому вырывались длинные, закрученные спиралью, языки протуберанцев. Будто исполинский дракон притаился за краем планеты и выглядывал оттуда нетерпеливо в ожидании добычи, выдавая своё присутствие огненным дыханием.

Небо над головой почти сплошь затянули бугристые валы туч, подсвеченные снизу кровавыми бликами рассвета. Лишь кое-где в ватных разрывах проглядывала бездонная чернота, усыпанная мерцающей звёздной пылью.

Странный тут был рассвет, неуютный и зловещий. Грозящий неведомой опасностью, он давил на психику и заставлял гостей побыстрее разделаться с задуманным и убраться восвояси.

Женя, поминутно оглядываясь по сторонам, подставил под каменную чашу одного из идолов крепкий холщовый мешок, а Вовка двумя руками принялся выгребать в него золотой песок и самородки. Чаша не опустела и наполовину, а Женька уже не смог держать мешок на весу и осторожно опустил на землю.

Когда драгоценная поклажа была упакована до последней песчинки, Вовка завязал горловину и попытался приподнять груз. Вес получился приличный. Одному далеко не утащить. Пришлось на ходу мастерить перекладину из длинного заржавленного дула кремнёвого ружья. Оба конца древней железяки ребята обмотали одеждой, оставшись в одних трусах и сандалетах. Посредине привязали мешок с золотом, присели на корточки, закинули перекладину на плечи, и, разом поднявшись, потащились вниз по тропинке.

Шли медленно, молча. Отдуваясь и поминутно смахивая пот с разгорячённых лиц. Жара здесь, похоже, не спадала и по ночам. Или время года было такое жаркое. ещё и солидный груз тянул к земле, не давал набрать воздуха полной грудью. В лесу остановились разок, присели возле дерева, передохнули. Когда вышли к деревне, солнце уже выкарабкалось кое-как из-за горизонта, и, казалось, раздумывало, отрываться от него или нет. Мальчишкам некогда было наблюдать за нерешительным светилом. Да и пить хотелось неимоверно. А вода была совсем рядом.

Раскачиваясь из стороны в сторону, они прошагали оставшийся десяток метров по шаткому мостику к колодцу и наконец-то смогли освободиться от золотой поклажи. Первым делом набрали полное ведро ключевой воды, напились от души, передавая друг другу рассохшийся деревянный ковшик.

Озеро-»корова» вокруг крошечного островка было спокойно. Оно не чувствовало присутствия человека, хотя минуту назад его поверхность заволновалась, поморщилась лёгкой рябью, ощутив шаги ребят через сваи мостков.

– Ты всё-таки предлагаешь оставить золото здесь, не в церкви? – спросил с сомнением Женя.

– Конечно! – азартно откликнулся Вовка. – Тут мы их точно сможем задержать. А в церкви – бабка надвое сказала. Да и не надо тревожить Орла… с остальными. Нехорошо это.

– Ладно. Пошли тогда, выберем подходящий домик и стаскаем в него остальные вещи.

Подготовка задуманного спектакля-сюрприза заняла у мальчишек часа два. И, как по заказу, перед уходом им вдогонку снова разрядился крупными каплями дождь. Умыл притихший лес, стёр коричневую пыль с каменной ленты тропинки, скатился лужицами в пустые чаши на базальтовых руках идолов. Их мокрые скорбные лица проводили заплаканными глазами маленьких грабителей и в неизбывной тоске вновь уставились друг на друга.