Коридор затмений

Мама… Он повторял снова и снова и с разными интонациями. Отчаяние… боль… Искренние или наигранные? Клавдий Мамонтов затруднялся определить. Макар мог бы помочь — он актер по жизни и чутко улавливает эмоциональную фальшь. Однако Макар сосредоточенно молчал, слушал, смотрел.

— Итак, признаков ограбления вы не увидели. Но, может, все же из квартиры что-то пропало? Что-то ценное? Вы не смотрели, не проверяли? — осведомился Гущин.

— Я ничего не проверял. Я вообще боялся что-либо трогать. Я сразу позвонил в полицию. Потом жене… Даше позвонил. Она позже приехала, но ваши сотрудники даже не позволили нам поговорить.

— Таковы правила. Вы открыли дверь своим ключом? — продолжал спрашивать Гущин.

— Конечно, у меня ключи, это же и моя квартира тоже. Я весь день звонил матери… то есть маме… Она не отвечала. И я начал волноваться — мало ли… Решил приехать.

Лаврентьев произнес слова «мать» и «мама» разным тоном — первое почти безразличным, а вот затем словно спохватился, добавил горечи в интонацию.

— Ваша мать чем-то болела? Раз вы встревожились?

— Нет, она не болела.

— Она пила? — прямо спросил полковник Гущин.

Парень глянул на него и вспыхнул.

— Нет, нет, что вы… с какой стати? Как это пила?

— Злоупотребляла алкоголем?

— Нет. Да нет же.

Сын защищал мать.

— Разрешите ваш мобильный посмотреть, — полковник Гущин протянул руку.

Парень достал из кармана джинсов смартфон и протянул его Гущину.

— Пожалуйста, у меня нет пароля. Смотрите. Вот мои звонки матери.

Макар через плечо Гущина тоже заглянул.

— Пять раз звонили вы ей сегодня. И поздно вечером решили приехать. После работы? Как освободились? — уточнил Гущин.

— Я сейчас временно не работаю. Наш магазин закрылся.

— Магазин чего, где?

— В торговом центре в Жуковском, магазин спорттоваров.

— А ваша жена работает?

— Нет. Тоже потеряла работу. Их бутик владелец закрыл, обанкротился. Там же, в торговом центре.

— То есть вы оба сейчас безработные?

— Да. — Лаврентьев опустил голову.

— И снимаете квартиру… А чего с матерью не хотели жить в таких обстоятельствах? Все экономия средств, а квартира ваша просторная, всем места бы хватило, — полковник Гущин задавал свои вопросы спокойно, житейски.

— Квартира деда и бабки, наше наследство. А мы с женой всегда желали жить отдельно. С матерью… с мамой было непросто Даше сосуществовать.

— Свекровь и невестка?

— Типа того, — Лаврентьев отвечал нехотя.

— На что жила ваша мать? Где и кем она работала?

— На складе медоборудования для сети зубных клиник в Жуковском, она ездила на электричке. Склад круглосуточный и график удобный — сутки дежурила и двое отдыхала.

«Сутки работала и двое пила втихаря дома», — подумал Клавдий Мамонтов.

— Судя по всему, ваша мать сама впустила своего убийцу в квартиру, — заметил полковник Гущин. — Она была столь доверчивой? Всем дверь открывала?

— Нет, что вы. Она даже газовщиков порой отказывалась пускать! Она так просто людям не верила.

— Ну, тогда, значит, убийцу она хорошо знала и не боялась его. — Гущин внимательно смотрел на парня. — Логично, правда? Мы станем проверять весь круг ее знакомых, друзей и родственников.

— У матери нет друзей. И подруг тоже.

— С мужчинами она встречалась?

— Она же пожилая!

Полковник Гущин, который сам был моложе потерпевшей всего на два года, хмыкнул:

— Мда… ясно с этим. Ну а ваши родственники?

— У нас есть только тетка Женя. Двоюродная сестра матери. Евгения Лаврентьева, она живет в Бронницах на озере, ей муж бывший дом хороший оставил после смерти.

— Адрес, пожалуйста, — попросил полковник Гущин.

Лаврентьев продиктовал, и Клавдий Мамонтов записал в свой смартфон.

— Осмотритесь в комнате — все на месте? — спросил Гущин.

Парень огляделся — нехотя, словно бы… и кивнул.

— Пройдите в другую комнату, в прихожую, — Гущин открыл дверь и кивнул оперативнику. — Все тоже внимательно проверьте — все ли на месте? И кстати… где телефон вашей матери?

— Что? — парень обернулся. — Мобильный? От городского она давно отказалась, чтобы не платить. Я не знаю… а что, мобилы нет?

— Нет. Но он ведь был — вы ей звонили. И телефон не отвечал.

Лаврентьев пожал плечами.

Комнату матери он осмотрел опять как бы нехотя — в присутствии полицейских — и сообщил, что «вроде ничего не пропало».

Когда его увели из квартиры — Гущин распорядился, чтобы он пока ждал в полицейской машине на улице, — оперативники, производившие обыск, показали то, что нашли сами, — портмоне Лаврентьевой с пятью тысячами и картой Сбербанка. Кроме того, в шкафу среди постельного белья они нашли косметичку, а в ней перетянутые резинкой пачки денег — в одной двести тысяч и в другой пятьдесят тысяч. В серванте под стопкой тарелок обнаружилась еще одна перетянутая резинкой пачка купюр — пятьдесят тысяч.

Клавдий Мамонтов счел это сбережениями Анны Лаврентьевой «на черный день». А полковник Гущин распорядился обработать купюры на предмет обнаружения дактилоскопии.