Коридор затмений

— В любом случае расследование в отношении Евы не будет полным, пока мы не найдем частного детектива, с которым она общалась, — подытожил Гущин. — Если бы лишь Ева о нем твердила, я бы, возможно, счел ее выдумкой или интерпретацией воображения утверждение, будто она якобы к какому-то детективу обращалась, пользуясь данными, которыми снабдил ее Василий Зайцев. Однако то, что детектив, наводивший справки в родильном отделении, существует на самом деле, вам с Клавдием подтвердила заведующая Полонская, лично с ним беседовавшая по телефону. Значит, детектив не очередной миф Евы. Однако пока на след его мы так и не напали — все агентства, которые мои сотрудники уже проверили, дают отрицательный ответ — нет там никакого частника по имени Андрей Григорьевич… Хотя он мог назвать вымышленное имя. Но зачем? Это была его рутинная работа — навести справки в интересах клиентки за плату, — ничего архисекретного. В любом случае мы обязаны его найти, потому что именно детектив — главное связующее звено между Евой и прежней заведующей родильным отделением Анной Лаврентьевой. Для следствия необходимый факт — доказать их связь через детектива.

— Может, она нам сама теперь что-то расскажет, когда ее из реанимации в палату переведут? — спросил Макар.

— Ты на нее особо не рассчитывай.

И Макар нехотя согласился.

Слишком много непонятного и неразгаданного еще оставалось в этом запутанном деле. Хотя главная опасность — Ева — была уже, к счастью, нейтрализована.

О матери Макар желал говорить с сыном.

Да, он не скрывал: к Адаму у него накопилось много вопросов. И не только из-за ночного похищения Лидочки. Хотя теперь Макар и в этом не был до конца уверен. Не похищение, но совместный добровольный побег на острова. Его маленькая дочка не выступала в роли жертвы в ночных событиях. Нет, она, оказывается, играла в них весьма активную и самостоятельную роль. Он осознал это, едва лишь заговорил с Лидочкой. Он не делал скидки на ее малый возраст. Его дочка умна не по годам и независима в своих поступках и симпатиях.

Так и вышло с чертовым принцем Жабой, навязавшимся на их голову…

Макар горячо убеждал полковника Гущина отправить парня к себе домой — пока в доме Зайцевых хозяйничала полиция, проводя обыски. Не стоит оставлять Адама в Бронницком УВД в кабинете под присмотром сотрудника розыска. Лучше отослать его к нам под присмотр гувернантки и горничной. Он и Лидочка — оба должны сначала отойти от стресса, от шока…

Макар не считал, что совершает ошибку, отправляя ночного похитителя к себе домой. Он поступил так после того, как по дороге в больницу Клавдий, борясь со слабостью от потери крови, шепотом рассказал ему, что открылось ему у костра — как сама Лидочка бросилась бесстрашно защищать принца Жабу и как схлопотала удар ногой от безумной Евы… Как они стояли у костра — Адам держал ее на руках… Да и Макар помнил, как Адам усадил его дочку в лодку и оттолкнул от берега, спасая от матери, а сам остался, вызывая ее ярость на себя…

Дома в присутствии всех домашних — и сурового полковника Гущина, и молчаливой Августы — он начал свой собственный, отцовский мужской разговор с принцем Жабой. Час отца…

Гнев отца!

И снова вспомнил Клавдия, глядя на Августу, настороженно созерцавшую Адама. Как Клавдий шептал ему: рисунки… Августа мне показывала свои рисунки еще раньше… Создание в лодке со змеиным хвостом вместо ног, я его счел Тритоном, но это не античный образ, а Эдемский червячок… Помнишь, как назвал нам ребенка Евы сектант? Макар, Августа обладает редким даром предвидения событий… Мы и прежде с подобным ее даром сталкивались — разве ты не помнишь? Не считай, что у меня сейчас лихорадочный бред от раны… А задумайся, ты же ее отец…

Макар перед их мужским разговором не поленился заглянуть сам в рисунки старшей дочери. И отыскал в ворохе картин Августы тот самый ее рисунок. И его поразила одна деталь — нет, не странные глаза Эдемского червячка, — желто-золотистые огни… И не змеиный хвост вместо ног. А то, что у нарисованного Августой персонажа был обнаженный торс.

Адам, снявший свою толстовку и отдавший ее Гущину для перевязки раны Клавдия Мамонтова… Полуголый пятнадцатилетний подросток, которому полицейские, как и его отчиму, выдали казенное одеяло, чтобы завернуться в него и согреться. Таким — закопченным, в одеяле, — он и явился на полицейской машине в дом на озере.