Коридор

Толя Кошелкин женился неожиданно‚ почти мгновенно‚ в один из своих приездов в Москву. В городе была эпидемия гриппа‚ врачей не хватало‚ и к нему прислали студентку с последнего курса. "Доктор‚ – сразу предложил Толя. – Пойдемте в кино". – "Вы больной. Вам надо лежать". – "Доктор‚ посидите со мной. Я опасно больной". – "Ничего страшного. Аспирин три раза в день". – "Аспирин... – передразнил Толя. – И это называется женщина". Она фыркнула‚ засмеялась весело‚ заливисто‚ закинув голову‚ и Толина судьба была решена. Он провожал ее домой‚ за Окружную дорогу: "Красивые девушки не должны так далеко жить"‚ – а под утро‚ чуть живой‚ постанывая от усталости‚ шлепал по пустынному шоссе‚ голосовал редким машинам‚ радостно и счастливо пел глупую песню: "Чок-чок‚ пятачок‚ шагай Толя-дурачок. Где твоя невеста? Во что она одета? Как ее зовут? Откуда привезут? И зачем тебе всё это надо?.."

Через неделю его подкараулили местные ребята, прилично избили и били потом пару ночей подряд. Всё шло нормально‚ по неписанным законам хронического неудачника‚ – увлечение‚ как обычно‚ вело Толю к неминуемой гибели‚ – и тогда он уговорил свою красавицу‚ уговорил ее родителей‚ и ночью‚ когда его опять собрались бить‚ показал местным ребятам новенький талон в магазин для новобрачных. Многие предрекали‚ что и это его увлечение кончится плохо – просто временная задержка‚ но оно плохо не кончилось‚ а, может быть‚ не успело. Толя приезжал с полигона‚ вместе с женой ходил по гостям‚ врывался‚ тормошил‚ не стесняясь‚ обнимал жену. "Перестань‚ – говорили ему. – Потерпи до дома". – "Некогда‚ ребятушки‚ некогда! Наверстываем упущенное. Жизнь свою наверстываем". Когда они уходили домой‚ стремительно‚ без предупреждения‚ – вот они были‚ а вот их уже нет‚ – у всех появлялось ощущение‚ будто зазвенела внутри давно умолкшая струна‚ звенела тонко‚ тоскливо‚ завистливо‚ не могла успокоиться. "Уезжайте! Плюньте на всё и уезжайте! Спасибо скажете‚ когда вернетесь".

На полигоне Толя Кошелкин умер в последний раз. Умер глупо‚ обидно‚ по небрежности одного из равнодушных ко всему технарей. Кто-то понадеялся на авось‚ как часто надеялись до этого: авось сойдет‚ авось обойдется‚ лишь бы заработало сейчас‚ в сию минуту‚ а потом переделаем‚ сработаем на совесть‚ как надо‚ но "потом" всегда остается на потом‚ а "авось" срабатывает неожиданно‚ бомбой замедленного действия.

В последний раз Толя Кошелкин умер просто‚ буднично‚ невесело и насовсем. Долго никто не верил‚ даже после похорон‚ всем казалось‚ что опять он лежит в больнице‚ скоро выйдет и можно будет всласть посмеяться над его очередной смертью. После него осталась жена‚ но детей после него не осталось. Такие люди не должны умирать. Не так богато мы живем‚ чтобы разбрасываться такими людьми. А если они умирают‚ кто-то должен остаться взамен. Чтобы было над кем посмеяться‚ чтобы поблекли наши неудачи на чужом фоне‚ чтобы радоваться своей – кто бы мог подумать? – счастливой доле. Толя Кошелкин умер‚ и никого после себя не оставил.

Когда мне плохо‚ когда мне очень плохо‚ скверно на душе и ничего не получается‚ когда нет возможности сделать так‚ как хочешь‚ и доказать то‚ во что веришь‚ когда тупые‚ сальные рыла рядами заслоняют горизонт‚ а привычная тоска холодной лапой грубо сжимает сердце‚ я вспоминаю Толю Кошелкина и вслух – обязательно вслух‚ иначе не поможет – говорю сам себе: "Всё в порядке. Всё в полном порядке! Мне хорошо. Мне очень хорошо. Просто великолепно. Мне лучше‚ чем ему".