Коридор

Последние годы Петя Лапушкин не вылезал из-за границы‚ месяцами пропадал на гастролях: ел московскую копченую колбасу‚ тайком от горничных варил в номере суп из пакетиков‚ жарил яичницу на утюге – почти цирковой номер‚ экономил валюту. Возвращался – привозил вещи‚ джерси-нейлоны: что в дом‚ что на продажу. Теперь Петя Лапушкин не выступает. Теперь он режиссер‚ постановщик цирковых номеров и целых представлений. Седой‚ солидный мужчина: прекрасный костюм‚ на пальце перстень‚ слова умные произносит: задача‚ сверхзадача‚ сквозное действие‚ подтекст. Жена-редактор натаскала. Сначала было трудно‚ сбивался Петя на цирковой жаргон‚ путался в терминах‚ потом пообвык. С авторами беседует‚ указания дает. "Хорошо бы‚ – говорит клоунам‚ – чтобы позитив шел через негатив..." Клоуны соглашаются. Действительно‚ хорошо бы. А как?

Бывшая жена его Тося работает на телеграфе‚ принимает телеграммы по телефону: "Сердечно поздравляем..."‚ "Дорогую и любимую..."‚ "Обнимаю‚ целую..."‚ "Счастья‚ здоровья‚ радости..." Перед праздниками и Новым годом телефоны‚ как оглашенные. Наслушается Тося нежностей всяких‚ сюсюканья‚ красивых слов‚ – их не только слушать – их повторять надо‚ чтобы‚ не дай Бог‚ ошибка не вкралась‚ – а после смены такое ощущение‚ будто в одиночку съела огромный кремовый торт. И жизнь у Тоси скучная‚ без ласки. Нерегулярно ходит к ней сослуживец‚ техник по аппаратуре‚ солидный женатый человек. Полбутылки белой‚ грибочки‚ огурчики‚ колбаска‚ чай с вареньем. На полчаса запирает дверь в комнату‚ потом до метро провожает. Он едет к семье‚ она возвращается домой. А наутро всё сначала: "Дорогую‚ любимую..."‚ "Счастья‚ здоровья‚ радости..."‚ "Целую‚ целую‚ целую..." Столько красивых слов на работе – и ни одного дома.

Сережка Лапушкин‚ ее сын‚ в прошлом году окончил школу. Учился плохо‚ лениво‚ без интереса к любым наукам. Не шумел‚ не хулиганил: унылый‚ равнодушно злой парень‚ холодный‚ как собачий нос. Почему-то решили‚ что дети перегружены учебой‚ и по сему случаю отменили многие экзамены‚ ввели "дни здоровья" и прочие поблажки‚ что не способствовало увеличению знаний у подрастающего поколения. У Сережки Лапушкина‚ во всяком случае‚ не способствовало. Когда отец приезжал с гастролей‚ водил Сережку в цирк‚ показывал конюшни‚ знакомил со знаменитостями‚ давал билеты на просмотры. Как-то само собой подразумевалось‚ что Сережка тоже пойдет в артисты‚ а для человека искусства важны не школьные знания – важна его индивидуальность. Их подобралась группа: яркие индивидуальности‚ будущие гении. Угрюмые‚ презирающие друг друга мальчики и нервно-возбужденные девочки‚ которые метались между желанием встать над примитивной толпой с ее банальными условностями и боязнью потерять невинность. Ходили на просмотры‚ особняком стояли в фойе‚ свысока оглядывали прочую случайную публику‚ постепенно созревали для великих дел.

После школы Сережка Лапушкин подал документы на актерский факультет‚ но срезался сразу же‚ на первом просмотре. Таланта не оказалось‚ и появление его в ближайшее время не предвидится. Скоро возьмут в армию‚ а пока работает‚ ездит униформистом в бригаде "Цирк на сцене". Возит их администратор‚ шустрый‚ остроумно пошлый человек‚ великий мастер организовывать взрослые и детские концерты. "Я очень люблю детей. В каждом из них заложено по пятьдесят копеек". В маленьком городишке на Сахалине дети радостно пели вместе с певицей: "Пусть всегда будет мама! Пусть всегда буду я!" Дети пели и дирижировали‚ а два первых ряда плакали. Два ряда детдомовских детей плакали навзрыд посреди самозабвенно поющего зала – "Пусть всегда будет мама!" – и у певицы на сцене срывался голос‚ толстая еврейка-аккомпаниаторша залила слезами все клавиши, а Сережка-балбес обхохотался с дружками за кулисами.