До той минуты я еще контролировал себя. Помню, что и как. Потом — провал. Начисто вырубился. Может, и дальше что происходило, а может, и нет — не знаю. Не уверен даже, терял ли сознание. Ведь это — лишь мое предположение. Никого же рядом не было, никто меня в беспамятстве не видел. А почему все-таки заподозрил, что был в нокауте, — по времени так выходило. Когда, очухавшись, сполз с тахты и, включив свет, посмотрел на часы, — не поверил: больше часа слетело! Ни фига себе, думаю, где это меня целую вечность носило? Ольга, небось, уже успела компот сварить...
При чем тут, спрашиваешь, Ольга, при чем компот? Вот-вот! Я потом — не сразу — тоже поймал себя на этом: что за чушь?!
Когда я отправлялся дежурить в бункер, никого в доме не было. Знал, конечно: Ольга с минуты на минуту должна подойти. Но про компот... Она и не собиралась с ним затеваться. Лишь на подходе к дому настроилась. Шла мимо фруктового ларька, видит — вишня. Ну и соблазнилась, купила. К тому же варила не на кухне, откуда могли пролезть в подвал запахи, а на веранде. Там газовая плита, и летом Долины иногда пользовались ею. Так что про компот я уж никак не мог заранее знать или догадаться.
Выбравшись из подвала, я прямым ходом на веранду.
— Дай испить.
Она отлила из кастрюли бокал.
— Горячий, не обожгись.
А мне как раз с огня и надо, чтобы унять дрожь. Прихлебываю, смакую. Про себя прикидываю: сейчас сказать, что угадал с компотом, или как-нибудь потом? Дело, сам понимаешь, не в компоте. Раз мне такая ахинея лезла в голову, то с Федором я не мог быть. Ни в сознании, ни в беспамятстве. Исключено. И тут она вставляет в строку:
— Ну и как?
— Божественный напиток! — говорю.
— Я о дежурстве.
— Не знаю, не помню.
— А я знаю. Не было ничего. Ты ведь со мной вязался. У самого училища пристал. Вместе вишню покупали.
Ну, я и заткнулся. А что скажешь, если так и было? Все вспомнил. Будто глазами видел, как она эту самую вишню с весов в целлофановый пакет ссыпала и в кошельке рылась, набирая мелочь. Продавец попросил: без сдачи, если можно.
— Еще? — предложила Ольга добавку. А когда я жестоко отрубил — сыт, мол, твоим компотом по горло, — усмехнулась. — Что так? Для тебя же старалась, ты захотел. Помирал от жажды.
Вот оно что. Оказывается, это по моему утробному заказу и покупалось, и варилось. Не ожидал я столь трогательной заботы. Ай, спасибо! Дай в щечку чмокну. Как мы спелись, а? Большего взаимопонимания и представить нельзя, не бывает.
Где уж тут Федору достучаться до нас. Не до тебя, братец, не до тебя. Недосуг нам — компотцу из вишни захотелось!
— Что если мы его, — кивнул я на кастрюлю, — куда-нибудь того... выплеснем?
Ольга не воспротивилась. Даже одобрила. Сунула мне полотенце и показала в дальний угол двора: тащи, мол, туда можно.
Сказал же — дело не в компоте. Я сам себя выплескивал из кастрюли. Нутро свое высвобождая, утробу свою чистил, чтобы ничто больше не мешало сойтись с братом.
— Завтра, — заявил я Ольге, — пойдем в подвал вместе. Она не ответила. Взяла у меня горячую еще кастрюлю, сунула под кран. И мыла, мыла, пока я не ушел с веранды.