Корм вампира (СИ)

Город обречен. Он еще похож на город, пусть и заросший, обветшалый и заброшенный, но — город. Когда-то, давным-давно, его строители выжали все, что могли из этой местности. Заводы, вдоль берега реки, ГЭС, спальные кварталы и новенькие, "быстроразваливающиеся" многоэтажки, обшитые стеклом — все это станет прахом, по которому пройдутся волны, пробившие давнюю преграду в виде стены гидроэлектростанции. Они смоют останки, разнесут все на сотни километров и все начнется по новой. Придут новые люди, построят новый город. Может быть, вновь отстроят ГЭС. Это будет "потом". А сейчас — из города бегут животные и держатся подальше от зоны поражения, птицы. Младшие, бывающие в этих местах набегами, стараются обходить город дальней дорогой. Хваленые эльфийские порталы и сферы перемещения, в пределах города не работают, унося своих пассажиров на полсотни километров в любую сторону. Кому надо в город — милости прошу, ножками, ножками!

Ну, или милости просим на борт "Кокона перемещения", который увы, далеко не резиновый.

"Красные реки" не имели никакого отношения к извержению вулкана — слишком старая и прочная в этом месте континентальная плита, слишком все надежно и стабильно. Любая, даже самая супернадежная и стабильная структура, рано или поздно, приходит в упадок. Особенно, если в систему вмешиваются шаловливые ручки хомо сапиенса.

Артефакт, блукая во всех доступных ему измерениях, сравнивал виденное и признавал — мир, в котором живет его нынешний владелец, на самом деле совершенно, ошеломительно, идеален. Все кирпичики сложены и отсутствие любого на своем месте лишь мелкая неприятность. Люди живут по единожды заведенным правилам. Дома строят по проверенным чертежам. Остается лишь мелкий люфт для тех, кто в заведенных правилах сомневается, кто ищет свой собственный дом.

В других мерностях нет этого зазора. Жизнь проста — сожри и сбеги — при любой возможности. Развитие лишь на костях и добыче.

В самом начале своего собственного пути, артефакт наблюдал за пожиранием себе подобных с ужасом, а теперь — привык. Еще недавно, мельтешение мерностей воспринималось красивым калейдоскопом, а теперь — пиром во время чумы.

Люди, с их привычной приспособляемостью, эльфы с их тонкой, магической структурой, словно две стороны единого целого. Даже обычные, "земные" оборотни в это целое вписывались. А вот "Младшие" — нет. Больше животные, чем разумные. Больше прошлое, чем будущее.

Основная неприятность заключалась в том, что смесь вампиров и людей, получалась не жизнеспособная. Отвратительная смесь, получалась. Эльфы передавали свое видение мира тем, кто и без того этот мир ненавидел, ненавидел себе подобных, терялся в разговорах, тратил свою жизнь на "яркое и пустое".

Эльфы видели мир своей собственностью.

Новообращенные — своей.

Через пару десятилетий, война будет уже не между людьми и эльфами, а между эльфами и новым видом, созданным из пустоты, вскормленным самой пустотой.

Артефакт точно знал, кто выйдет из этой битвы победителем.

Ни эльфам, ни людям, судя по мыслям "новообращенных", в новом мире места не предвиделось.

"Хаос пожирания" распахнет свой филиал на планете Земля, подчищая то, что относилось к разумным.

Затем будут десятилетия и десятилетия нового взросления, выхода из упадка, строительства новых царств на обломках старых.

"Столетия…" — Поправил самого себя, артефакт. — "Столетия"! Десятилетиями может манипулировать лишь человек, обычный смертный, торопящийся жить. Бессмертные жить не спешат…

Бен заворочался во сне, отчего-то вдруг закряхтев и надрывно закашляв, словно случайно поймал на жарком, летнем ветру тяжелую пневмонию или бронхит.

Проснулся, протопал босыми ногами по комнатке, к графинчику с водой, сделал пару глотков и вернулся в теплую кровать, досматривать сны…

Глава 47

****

Совсем не так я представлял эту встречу.

Совсем.

И Валия, чужая, как далекая Звезда. И Аркан, постаревший, но продолжающий хорохориться, старый пердун, по которому я совершенно не успел соскучиться за миновавшие для меня, 24 часа.

А еще, сидящий в кресле Семен Махрсан, сильно на меня обиженный и демонстративно почесывающий шрам на левой брови.

— Хорошо похудел! — Поприветствовал меня, "Стекло", впрочем, не пытаясь встать из-за стола и подойти, "поручкаться". — Поджарый стал, как афганская борзая!

От удивления, я расстегнул штормовку и повертелся, внимательно разглядывая торчащее над ремнем пузо и натянутые на заднице штаны. Провел рукой по лицу и шее, проверяя второй подбородок и слегка обвислые щеки, что видел сегодня утром в зеркале, в квартире дяди Димы. Все осталось на своих местах.

— У-у-у-ф-ф-ф… Врешь ты все! — От возмущения я добавил пару слов, не предназначающихся для всех, вместе взятых, присутствующих в комнате. — Борзая, ага… Если я — борзая, тогда ты — бегемот!

— Это не он. — Бен вытащил пистолет и направил на меня. — Похож. Но, настоящий Олег, так никогда бы не ответил!