Корм

В шестнадцать лет я сообщила отцу, что собираюсь стать вестником. Он и так уже знал, но тогда я первый раз сказала ему официально. Папа использовал кое-какие связи, и меня зачислили на курс истории журналистики в университет. Эдвард Р. Мэроу, Уолтер Кронкайт, Хантер С. Томпсон, Камерон Кроу[14] — приобщилась к великим как должно — через их статьи и дела; влюбилась со всем пылом молодости, без оглядки и задних мыслей. Я никогда не хотела стать Луис Лейн,[15] девушкой-репортером (хоть как-то и нарядилась ею на Хеллоуин), нет, я мечтала стать Хантером Томпсоном или Эдвардом Мэроу, разоблачать правительственную коррупцию, хотела добывать правду, делать новости, и будь я проклята, если когда-нибудь пожелаю иного.

В этом мы с Шоном похожи. Но у брата другие приоритеты. Для него хорошая история (если, конечно, позволяют моральные принципы) важнее фактов. Именно поэтому ему все удается, и по этой же причине я каждый раз дважды перепроверяю его статьи перед публикацией.

Одно я твердо усвоила из университетского курса: тридцать лет назад люди представляли себе будущее совершенно иначе. Зомби уже не новость. Живые мертвецы были главной новостью когда-то, в то страшное жаркое лето в начале века, а теперь они лишь часть повседневной жизни. Зараженные выполнили свою функцию — изменили мир навсегда и полностью.

Все очень обрадовались, когда доктор Александр Келлис объявил о создании универсального средства от простуды. Я-то ею (за что ему спасибо) никогда не болела, но знаю, как люди раньше мучились: постоянно чихали, сморкались; любой мог на тебя накашлять. Келлис и его исследовательская группа проводили клинические испытания. Медики действовали слишком быстро, преступно быстро, но кто я такая, чтобы их судить? Меня-то там не было.

Самое забавное, всю вину при желании можно свалить на журналистов. До одного репортера дошел слух: Келлис якобы намеревался продать свое изобретение и утаить его от простых граждан. Полная чушь, ведь лекарство представляло собой модифицированный риновирус, собственно, видоизмененную простуду. Средство Келлиса, вырвавшись за пределы лаборатории, должно было буквально «заразить» весь мир, о деньгах и речи идти не могло.

Но того журналюгу факты не интересовали. Его интересовала сенсация: еще бы, он первым сообщит о великой подлости, которую якобы затевали бездушные медики. Настоящая подлость, по-моему, в том, что виновным в трагедии считают доктора Келлиса, а не журналиста из «Нью-Йорк Таймс», Роберта Сталнейкера. Если уж кто и виноват, так только он. Я читала статьи: с каким чувством там клеймится Келлис, а заодно и вообще все доктора. Человечество, написано в них, имеет право на лекарство.

Некоторые ему поверили, и не просто поверили, а пошли дальше: вломились в лабораторию, украли препарат и, можете себе представить, распылили его с самолета. Подняли баллоны с образцами на максимально возможную высоту и выпустили содержимое в атмосферу. Чистой воды биологический терроризм, зато идеи искренние и светлые. Злоумышленники действовали, исходя из неверных предпосылок, на основании обрывочных и не полностью правдивых сведений. А в результате обрекли всех нас.

Надо признать, все, возможно, обошлось бы, если бы не исследовательская группа из Денвера. В штате Колорадо испытывали генетически модифицированный филовирус Марбург-ЕХ19, более известный как Марбург-Амберли (Амандой Амберли звали первую успешно зараженную пациентку). Двенадцатилетняя девочка умирала от лейкемии и, по прогнозам врачей, не должна была дожить до тринадцати. В год, когда лекарство Келлиса вырвалось на свободу, совершенно здоровой старшекласснице Аманде исполнилось восемнадцать. Денверские ученые сумели излечить рак.

Марбург-Амберли считали чудом, впрочем, как и универсальное лекарство от простуды Келлиса. Вместе они должны были изменить судьбу человечества. Что и случилось. Вместе, именно так. Больше никто не простужается и не умирает от рака, проблема теперь одна — живые мертвецы.

На момент распыления препарата Келлиса девяносто семь человек в мире были заражены Марбург-Амберли. Вирус, убивающий рак, не распространялся: лишь выполнял свою задачу и переходил в состояние покоя в организме носителя. И все девяносто семь человек мирно жили своей жизнью, не подозревая, что в скорости станут очагами инфекции. Аманда Амберли к тому времени погибла — за два месяца до описываемых событий ее сбила машина, сразу после выпускного бала. Девушка, единственная из всех пациентов, зараженных Марбург-Амберли, не восстала после смерти. Именно благодаря ей ученые выяснили: не само лекарство от рака заставляет мертвых оживать — причина в комбинации вирусов.