Корм

За несколько дней Келлис разлетелся по всему земному шару. Виновников славили почти как героев: конечно, сознательные граждане побороли бюрократию и сделали доброе дело. Никто не знает, когда именно первые пациенты, зараженные Марбург-Амберли, вступили в контакт с лекарством и сколько времени происходила мутация. Мирный филовирус соединился с новым риновирусом и начал меняться. По самым тщательным подсчетам, процесс занял около недели. И в результате появился Келлис-Амберли, который, подобно простуде, распространялся по воздуху от носителя к носителю.

Не зафиксировано самого первого случая амплификации: она произошла одновременно во многих местах. Но мы можем, пусть и отрывочно, восстановить приблизительный ход событий. Ведь фильмы ужасов кое в чем ошибались: инфекция изначально не была универсальной. Люди, погибшие до контакта с Келлис-Амберли, не ожили. Мы так и не знаем, почему вирус в буквальном смысле оживляет носителя. Теоретики сходятся на том, что виновато гипертрофированное стремление филовируса распространяться: оно просто перешло на новый уровень. Зараза проникает в нервную систему и заставляет тело двигаться, пока оно окончательно не распадется на части. Получается, зомби — всего-навсего сосуды с инфекцией — подчиняются вирусу и пытаются кого-нибудь заразить. Вполне может быть. Кто знает? Так или иначе, их появление изменило все.

В том числе и политику, ведь многие проблемы отступили на второй план. Смертная казнь, жестокое обращение с животными, аборты и так далее. Сейчас трудно заниматься политикой, особенно когда в более-менее благополучных странах вовсю свирепствуют ксенофобия и паранойя. Сенатору Райману предстоит изнурительная битва за Белый дом (если он вообще продвинется так далеко). И мы будем его сопровождать.

Я сидела, подставив лицо солнышку, и старалась не обращать внимания на пульсирующую головную боль. Скоро Баффи позовет меня, и все закрутится.

Книга II ТАНЦЫ С МЕРТВЕЦАМИ

Вы говорите правду — так, как вы ее видите, а люди решают, верить вам или нет. Это называется «ответственная журналистика». Это называется «играть по-честному». Вас мама с папой что, ничему не научили?

Джорджия Мейсон

Дарвин был прав. Смерть не играет по-честному.

Стейси Мейсон

Прежде чем поведать о своих чувствах к сенатору Райману, признаюсь: я очень подозрительна по натуре. Слишком хорошо, чтобы быть правдой? Значит, скорее всего, неправда. Так подсказывает опыт. Теперь вы знаете о моем фирменном цинизме, и я могу спокойно сделать следующее заявление: Питер Райман, «золотой мальчик» из Висконсина, слишком хорош, чтобы быть правдой.

Он всю жизнь был республиканцем. А в наши дни половина этой партии придерживается следующей позиции: живые мертвецы — ниспосланное нам Господом наказание, покайтесь, несчастные грешники, иначе не попадете в Царствие Божие. Казалось бы, как тут не ожесточиться? Однако сенатор не выказывает ни малейших признаков озлобленности. Райман дружелюбный, сердечный и умный человек, и к тому же искренний — у него получилось убедить в этом вашу покорную слугу. Сенатор остается таким даже в три часа ночи, когда автоколонна в третий раз ломается прямо посреди Кентукки и все вокруг ругаются на чем свет стоит. Райман не сыплет проклятиями, но взывает к терпимости. Не собирается «объявлять живым мертвецам войну», но настаивает на укреплении защитных сооружений и на улучшении качества жизни в обитаемых зонах.

Короче говоря, этот политик понимает: есть живые, и есть мертвые, и нужно относиться уважительно и к тем, и к другим.

Леди и джентльмены, либо у Раймана в шкафу действительно запрятаны какие-нибудь невероятные скелеты, либо (и сейчас я в это верю) из него получится превосходный президент Соединенных Штатов Америки, который сможет залечить социальные, экономические и политические раны, нанесенные стране за последние тридцать лет. Конечно же, при таком раскладе, он ни за что не победит на выборах.

Но дайте же девушке помечтать.

из блога Джорджии Мейсон

«Эти изображения могут вас шокировать»,

5 февраля 2040 года.

Семь

Городской муниципальный центр хорошо подготовился к встрече с Райманом: повсюду в громадном зале под разными углами висели экраны, теснились бесчисленные ряды складных стульев и через каждые несколько метров стояли колонки. А как же — слова сенатора должны ясно и четко прозвенеть в ушах каждого из двадцати с лишним храбрецов-слушателей, которые решились прийти на выступление. Все они теснились на четырех передних рядах, а позади сидела сенаторская свита, сотрудники службы безопасности и, конечно же, мы трое. Сотрудников предвыборного штаба было почти в два раза больше зрителей.