Корм

— Леди и джентльмены, — я откинулась на спинку стула, — думаю, у нас есть реальный претендент на президентский пост.

Третья позиция. Эти слова, простите уж за клише, прозвучали музыкой для моих ушей. В Интернете рейтинги высчитываются по довольно хитрой схеме. Все зависит от трафика. Тысячи компьютеров измеряют информационные потоки и сообщают, какие сайты получили больше всего запросов и на какие именно страницы чаще кликали. На этих подсчетах основываются наши рейтинги, и, исходя именно из этих данных, рекламщики и финансисты принимают решения о возможных инвестициях. Третья позиция — самая вершина, ведь на первую или вторую без порнографических ссылок не попасть.

Дальше сенатору задавали вполне обычные вопросы и несколько заковыристых подкинули, чтоб не скучал. «Как вы относитесь к смертной казни?» Райману идея не казалась удачной, ведь трупы обычно оживают и набрасываются на людей. «Что вы думаете о системе здравоохранения?» Медицина должна быть на высоте, если люди умирают в результате неправильного лечения — это преступление. «Как вы собираетесь улучшить готовность страны к стихийным бедствиям?» Массовые амплификации, произошедшие в результате взрывов в Сан-Диего, преподнесли нам важный урок, президентский долг — улучшить систему подготовки к катастрофам. «А как быть с однополыми браками, свободой вероисповедания и свободой слова?» Ну, ребята. Даже если большинству что-то не нравится, соответствующая социальная группа никуда не исчезнет. Жизнь — короткая и весьма хрупкая вещь. Так что нужно ко всем относиться с одинаковым уважением, все имеют одинаковые права. После смерти Господь рассортирует нас на праведников и грешников, а пока будем друг для друга хорошими соседями, и суждения свои давайте держать при себе.

Так прошло полтора часа. Больше половины вопросов задали лично присутствующие — первый подобный случай за всю кампанию. Наконец сенатор встал и промокнул лоб носовым платком.

— Друзья мои, я бы с радостью еще поболтал с вами, но уже поздно, и меня поторапливает секретарь. Говорит, начну клевать носом на утренних встречах, если буду постоянно засиживаться допоздна на вечерних.

Снова смех, искренний и непринужденный. За последний час сенатору удалось заставить их забыть о страхе. Люди редко ведут себя так спокойно за пределами собственного дома.

— Спасибо, что пришли, спасибо за вопросы и комментарии. Искренне надеюсь, когда наступит время, вы проголосуете за меня. Или же встретите более достойного кандидата.

— Питер, мы с тобой! — прокричал кто-то из дальнего угла зала.

Я резко повернулась. Кричал не один из наших — какая-то незнакомая девушка размахивала самодельным плакатом «Раймана в президенты».

— Появились первые поклонницы, — заметил Шон.

— Хороший знак, — кивнула Баффи.

— Искренне на это надеюсь, — рассмеялся сенатор. — Скоро вам представится случай это доказать. А пока спокойной ночи, и благослови вас всех Господь.

В колонках заиграл гимн США, Райман помахал аудитории и спустился со сцены. Ему аплодировали — не сказать чтоб оглушительно (зрителей для этого явно было маловато), но с чувством. На прошлой встрече хлопали меньше, а на позапрошлой — еще меньше, и так далее. Кампания набирала обороты.

Я наблюдала за аудиторией. Люди повставали с мест, но, как ни странно, уходить не торопились, а, наоборот, начали беседовать друг с другом (что-то новенькое, как и аплодисменты). Действительно беседовать. Выступление сенатора сподвигло их на живое общение.

Мне все больше казалось, что у Раймана есть реальный шанс победить на выборах.

— Джорджия? — окликнула Баффи.

— Иди проверь камеры за сценой, а я пока разведаю, о чем они шушукаются.

— Обязательно все запиши.

Девушка поманила пальчиком Шона и ушла к сцене. Брат с ворчанием встряхнул кольчугу и отправился следом.

А я подошла поближе к группке зрителей. Люди оглядывались, но потом видели журналистский пропуск и возвращались к прерванному разговору. Репортеров либо не замечают, либо избегают. Избегают — когда на тебе в открытую понавешаны камеры. Мои же хорошо запрятаны, так что сейчас на меня обращали не больше внимания, чем на предмет обстановки.

Обсуждали высказывания Раймана по поводу смертной казни. Довольно болезненный вопрос, еще со времен Пробуждения. Вы казните убийцу, но труп немедленно оживает и снова принимается убивать — некоторая несостыковка, верно? Большинство приговоренных к высшей мере доживают свой век в тюрьме и умирают от естественных причин. Правительство использует их тела для научных исследований. Во всех отношениях мудрое решение, разве что иногда свежие покойнички успевают слопать пару сокамерников.