Корм

Дверь открылась, и на пороге появился Ченнинг с подносом в руках. На подносе громоздились бумажные стаканчики из «Старбакса». На него тут же набросились стажеры. Началась суматоха. Передо мной на столе внезапно возникла открытая банка колы. Я благодарно кивнула, сделала глоток и спросила сенатора:

— Если сегодня все для вас закончится, если это наивысшая точка всех усилий и трудов… оно того стоило?

— Нет. — Разговоры в комнате мигом смолкли. — Ваши читатели наверняка уже знают, что в этом месяце в моем штабе кто-то устроил диверсию. В результате погибло четверо хороших людей, которые работали на меня. И не только ради денег, но и ради своих идеалов. Теперь эти герои уже не с нами, но в ином мире. Останься они в живых, я, возможно, отступил бы с легким сердцем — чуть опечалился бы, извлек для себя урок, но твердо верил, что поступил правильно, приложил все возможные усилия и в следующий раз обязательно добьюсь успеха. Но сейчас… Что бы я ни делал, их уже не воскресить. Если бы я мог вернуть погибших в Икли, сделал бы что угодно и не задумываясь. На данный же момент сделать я могу только одно — победить. Ради идеалов, из-за которых они погибли, ради их памяти. Так что если результаты не в мою пользу, если придется вернуться домой несолоно хлебавши и сообщить их семьям: «Простите, все-таки не удалось»… Нет, тогда оно того не стоило. Но по-другому я поступить не мог.

На минуту воцарилась тишина, а потом грянули аплодисменты. Хлопали стажеры, хлопали техники, хлопал даже Ченнинг. Я с интересом посмотрела на главного помощника, а потом повернулась и кивнула Райману:

— Спасибо, что уделили мне время. И удачи вам сегодня.

— Удача мне ни к чему, — улыбнулся своей фирменной улыбкой сенатор. — Главное сейчас — пережить ожидание.

— А для меня главное — заполучить ваш информационный порт, обработать материал и вывесить его, — сказала я, демонстрируя всем свой МР3-диктофон. — Редактирование займет порядка пятнадцати минут.

— Можно просмотреть репортаж перед публикацией? — поинтересовался Ченнинг.

— Полегче, приятель, — вмешался сенатор. — Зачем? Джорджия все это время вела с нами честную игру, и сейчас вряд ли что-то изменилось. Джорджия?

— Можете просмотреть, но это ничего не изменит — только задержит публикацию. Дайте мне спокойно поработать, и интервью окажется на главной странице нашего сайта до завершения голосования.

— Давай. — Райман кивнул на свободный терминал. — Информационные порты в полном твоем распоряжении.

— Спасибо.

И я отправилась работать, не забыв прихватить банку с колой.

Мне всегда и легче, и одновременно труднее заниматься редактурой, чем Шону или Баффи. Редко использую специальную графику, не беспокоюсь о том, правильно ли выставлены свет и камера или сумеет ли видеозапись впечатлить зрителей. С другой стороны, говорят же: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». В наше время можно моментально получить желаемое, узнать ответ на любой вопрос. И люди иногда не хотят утруждаться и читать длинные заумные слова, когда можно посмотреть на одну картинку и якобы все понять. Сухой новостной репортаж без графики и видео всегда сложнее продать. Необходимо быстро нащупать самую суть проблемы, нерв, суметь ясно это изложить и представить на суд публики.

Статью под названием «Супервторник — лакмусовая бумажка для будущих выборов» вряд ли номинируют на премию. Но я добросовестно отредактировала импровизированное интервью с Райманом, вставила в текст несколько снимков и теперь была уверена: материал привлечет внимание читателей, там написана правда, как я ее вижу. О большем и не прошу.

Репортаж отправился на сайт, а я приступила к хорошо знакомому занятию — ожиданию. Уж что подобные мне журналисты умеют делать хорошо, так это ждать. Стажеры выходили в коридор и снова возвращались, Ченнинг мерил шагами комнату, а совершенно спокойный сенатор величественно восседал за столом, возвышаясь над суетой. Райман знал: его судьба уже решена, только не знал, как именно.

Избирательные участки закрылись в полночь. На десятке экранов отображались телеведущие центральных телеканалов: каждый гнул свою линию, пытаясь сыграть на растущем напряжении и хоть чуточку увеличить собственный рейтинг. Вполне понятная тактика, но меня такое мало впечатляет. Пискнула сережка.

— Слушаю.

— Джорджия, это Баффи.

— Результаты?

— Сенатор победил; семьдесят процентов голосов. Его позиция подпрыгнула на одиннадцать пунктов, как только ты опубликовала интервью.

Я закрыла глаза и улыбнулась. Один из телеведущих, похоже, только что сообщил всем то же самое. Присутствующие разразились радостными воплями.

— Баффи, скажи это вслух.

— Мы едем на национальный съезд Республиканской партии.

Иногда истина действительно может сделать тебя свободным.[18]