Кормчие судьбы

Они шли твердым шагом уверенных в своей силе мужчин и не ожидали сопротивления. Ни один из них не носил оружия или доспехов, только короткие туники, как и у Рамваса.

Белит словно раздвоилась. С одной стороны, она была насмерть перепуганной женщиной, а с другой — воином, радующимся долгожданной возможности отомстить. Впиться зубами в горло врага и умереть, захлебываясь его и своей кровью,— разве может быть смерть, достойнее этой!

По-видимому, сумасшедший огонек, плясавший в карих глазах рабыни, все же насторожил стражников. Они остановились.

Высокая хрупкая женщина стояла перед тремя мужчинами, намного превосходящими ее силой, и улыбалась. Она медленно подняла руки к груди и вынула длинную булавку, скреплявшую концы покрывала. Первый из нападавших, совсем еще юный стражник, почти мальчик, как завороженный белизной высокой груди, и пропустил момент, когда Белит прыгнула.

Сильный удар в грудь отбросил его на евнуха, и они с криком повалились на пол. Не теряя времени даром, шемитка повернулась ко второму противнику. Этот был намного опытнее и не желал рисковать ребрами. Не отводя глаз от Белит, он начал потихоньку обходить ее слева, в то время как его напарник постарался зайти с другой стороны. Торопливость третьего стражника погубила весь замысел

Он схватил женщину за руку, и, к его удивлению, она поддалась, а затем он почувствовал, что пол куда-то исчез и стена, вроде бы находившаяся довольно далеко, внезапно заслонила свет. Обмякшее тело осело, оставив кровавый след на выбеленной стене.

Осталось четверо: Ханар, Рамвас, молодой и пожилой стражники. Но Белит интересовал только один из них — Рамвас. Убить его — и тогда пусть делают что угодно. Словно прочитав мысли Белит, стигиец отступил за попытавшегося подняться Ханара. Единственный оставшийся на ногах стражник тоже понял намерение Белит. Спасая хозяина, он пошел на женщину.

Шемитка отступала к стене, пока не коснулась рукой стола. Нащупала шкатулку и швырнула ее в лицо стражника. Опытный воин успел подставить руку, защитим лицо, и острая грань коробки рассекла ему кожу. Пока он приходил в себя, женщина бросилась к Рамвасу. Встреча с дикой кошкой показалась бы стигийцу более безопасной. Он взглянул в глаза Белит и не увидел в них Ничто, кроме ненависти.

Рывком приподняв Ханара с пола, он швырнул его под ноги Белит. Шемитка споткнулась и упала, и на нее сверху навалились Рамвас и молодой стражник, а затем присоединились и остальные.

Вчетвером они дотащили Белит до кровати и уложили ее на спину. Ханар и старший стражник держали ее руки,

Молодой старался удержать ноги. Рамвас развязал пояс шаровар и, пренебрежительно улыбаясь, склонился над животом женщины.

— Надо будет заняться ее животом, Ханар,— сказал Рамвас. — После родов кожа слишком дряблая. Мне это не нравиться.

Стигиец был слишком самоуверен. И когда Белит вырвала ногу из липких от пота пальцев юнца, он не успел увернуться. Маленькая, но твердая пятка с силой ударим его в нос. Раздался хруст, и из носа пошла кровь.

— Ах ты, шлюха! — Ханар ударил Белит по лицу. — Да я тебя…

— Нет,— Рамвас запрокинул голову.— Не трогай ее. Я займусь ею сам.

Осторожно стигиец улегся на распростертое тело женщины. Кровь капала на лицо Белит, но Рамвас все равно улыбался, словно не замечая боли. Провел губами по груди, оставляя кровавые полосы, стиснул стальными пальцами плечи. Его тело мерно поднималось и опускалось, но Белит была неподвижна. Ни единого звука не сорвалось с плотно сомкнутых губ, а карие глаза смотрели на насильника с холодной ненавистью.

Рамвас был в ярости. Ни избитые стражники, ни его собственный нос не вывели его из себя так, как этот холодный, чуть насмешливый взгляд рабыни.

Он вышел из комнаты не оглянувшись. Вслед за ним ушли и остальные.

Белит осталась наедине со своим позором.

Глава V.

В Городе Куско, рядом с площадью Говорящих Камней, стоит древний храм Кориканча, посвященный Отцу-Солнцу и Матери-Луне. Кориканчу построили из монолитных камней и не пожалели золота, чтобы угодить Великому Отцу. В этом храме есть молельня Вильяому — верховного жреца Слышащего Голос Светила.

Жрец еще молод, но чело его уже отмечено печатью великой мудрости. И каждый, кто видит его, склоняется в поклоне, но жрецу не нужны эти знаки почтения, ибо сила его выше гордыни. С доброй улыбкой смотрит он на суету снующих у подножия храма людей, ибо ему неведома мелочность их устремлений и чаяний. Великий Жрец ожидает знака, который изменит его судьбу и судьбу всех живущих в его мире.

Ради этого знака он оставляет своих жен и идет в молельню, чтобы в тиши рассвета встретить первый луч Великого Отца. Он ждет. Как до него ждали знака сорок поколений жрецов, воспевавших Солнце в далекой земле за соленой водой.