Кормилица по контракту

– Ладно, ладно, убедила. Хорош драться. – Он засмеялся, правда, немного принужденно и вдруг остановился. – Мы пришли. Вот там моя бабулька живет.

– Пока. – Валя помахала ему рукой. – В следующий раз не говори ерунды.

– Не буду, – покладисто пообещал Кирилл и, повернувшись, зашагал в сторону сгрудившихся неподалеку высоток.

Валя смотрела ему вслед почти с нежностью. Благодаря этому несчастному и мужественному парнишке собственная боль, терзающая ее несколько месяцев, казалась не такой невыносимой. Валя впервые разрешила себе подумать о Вадиме – без ощущения вины, которой на самом деле не было, а, наоборот, с осуждением и даже легким презрением.

И вправду, как он мог – заподозрить ее в такой грязи, в корысти, не объясниться по человечески, не оставить ни единого шанса! А она до сих пор страдает по нему, стискивает зубы по ночам, чтобы не реветь, вздрагивает каждый раз, когда видит в толпе похожую высокую и темноволосую фигуру.

«Все. Баста, – твердо сказала себе Валя. – Я никогда не знала никакого Вадима. Его просто не было в моей жизни. Был Тенгиз. Он любил меня, но мы не поняли друг друга. Произошла ошибка, трагическая ошибка, которая стоила ему жизни. Но я перенесу это, а о Вадиме не стану и вспоминать. Пусть живет себе со своей Кирой, флаг им в руки!»

Евгения Гавриловна ждала ее с ужином.

– Что так поздно? – ворчливо поинтересовалась она.

– Погуляли немного с друзьями.

– У тебя уж и друзья завелись? – Тетка смотрела на Валю с удивлением, недоверчиво. – Быстро больно. Ну да слава богу. Лучше, чем киснуть тут в одиночестве. Ты, главное, Валентина, с мужиками будь поразборчивей. Не то, не ровен час, подцепишь очередного… – Она не договорила, махнула рукой и принялась накрывать на стол.

Вале стало смешно. В колледже подавляющая часть студентов исключительно женского пола, парней можно было перечесть по пальцам, да и те чем-то походили на Кирилла, хотя и в меньшей степени.

Тетка заметила ее ухмылку, сердито мотнула головой.

– Напрасно смеешься. Тебя только выпусти из дому!

Они поужинали, потом Валя засела за книги и сидела до глубокой ночи, поражаясь неизвестно откуда взявшемуся терпению.

33

Март и апрель пролетели стремительно, как во сне. В самом конце апреля были экзамены. Зачислили всех, но, в отличие от ребят, Валя попросилась на вечернее отделение. Деньги, оставленные Тенгизом, таяли на глазах, и она уже вовсю искала работу.

Знакомая Евгении Гавриловны из поликлиники обещала поговорить со своей невесткой – та заведовала частным детсадом и могла замолвить словечко за Валю, чтоб ее взяли на первое время нянечкой, а там будет видно.

Поступление решили обмыть все в той же кафешке. Отказалась праздновать только Оля – у нее выходила замуж старшая сестра, нужно было бегать по магазинам и решать целую кучу организационных проблем. Остальные, сидя за столиком и потягивая джин с тоником, наперебой строили планы.

– Учиться всего два года, – мечтательно говорила Алка. – Закончу, в институт пойду. Говорят, сразу на третий курс берут.

– А я буду учить английский, – доверительно сообщила Ксюша. – Возможно, еще и французский.

– Зачем тебе столько? – удивилась Валя.

– Затем. После колледжа найду себе место гувернера. Буду бабки зашибать.

– Логопед и так неплохо зарабатывает, – заметил Кирилл.

– Ну и что? – парировала Ксюша. – Много никогда не бывает.

– Да тебе вообще работать не понадобится. – Алка хитро глянула на подругу. – Ты через год найдешь себе бизнесмена, и он тебя всем необходимым обеспечит.

– Больно нужен мне твой бизнесмен! – Ксения пренебрежительно наморщила хорошенький носик. – Я и без него отлично проживу. Вообще от мужиков только морока одна, а пользы на копейку.

Валя искоса, незаметно поглядела на Кирилла. Тот задумчиво потягивал из своего бокала и, казалось, не обращал никакого внимания на болтающую Ксюшу. Однако его пальцы нервно теребили бахрому скатерти.

«Бедняга, – сочувственно подумала Валя, – у него действительно нет никаких шансов. А Ксюшка – слепая дура, не видит, что мальчишка влюблен в нее до потери пульса».

– Сдать бы выпускные прилично, – перевела беседу в другое, более прозаическое русло Алка. – Математичка – стерва, обещала завалить меня, чего бы ей это ни стоило.

– Почему? – удивилась Валя.

– Да у нас с ней давний конфликт. Еще с восьмого класса. – Алка многозначительно хмыкнула.

– Она ее сына продинамила, – весело объяснила Ксюша.

– Как так?

– А вот так. Пашка учился в нашей школе, на два класса старше. Он за Алкой ухлестывать стал, когда та совсем пацанкой была. То духи ей подарит, то колечко.

– Верно, – улыбнулась Алка. – Мне и ни к чему было. Мать бы убила, если б я такие подарки домой принесла. Я ему все назад отдавала, Пашка и рассердился. Не знаю, что про меня наговорил своей мамочке, только та налетела на меня в коридоре, как фурия. «Ты, – кричит, – дура малолетняя! Потаскуха! Я тебя к директору, чтобы не соблазняла нормальных ребят». Это, значит, ее Паша – нормальный, который с тринадцати лет всех девок в школе перелапал!

– А ты что? – заинтересовалась Валя.