Кормилица по контракту

Вообще, свою зарплату Валя делила на три равные части: одну регулярно высылала в Ульяновск, другую откладывала на собственные нужды, а третью припрятывала, чтобы в скором будущем снять комнату. Ей ужасно хотелось уехать от тетки уже сейчас, но, как человек трезвый и практичный, Валя понимала: гораздо надежнее сначала накопить сколько-нибудь значимую сумму и оплатить приличное жилье на длительный срок вперед, чем довольствоваться дешевой трущобой и целиком и полностью зависеть от ежемесячных выплат в универсаме. Мало ли, что может случиться? Вдруг, не дай бог, ее уволят, или она заболеет – ведь все мы люди, в конце концов.

Существовал и еще один интересный вариант – насовсем переехать к Тенгизу. Тот был вовсе не против, чтобы Валя поселилась у него, однако она опасалась, что Муртазу Аббасовичу подобная затея не понравится и он выкинет ее с работы. Поэтому ничего не оставалось, как терпеливо откладывать заветную сотню баксов на дно сумки «Адидас» и мечтать, как не она к Тенгизу, а он будет приходить к ней в гости.

…Так незаметно пролетела осень. Наступил декабрь, невероятно свирепый и вьюжный, с короткими серыми днями и кромешными ночами. Марина, не доработав неделю до начала зимы, уволилась, и Валя теперь управлялась за двоих, ловко орудуя машинкой и стремительно снуя между прилавком и весами. Зоя Васильевна не могла на нее нарадоваться и все время ставила в пример Верке, которая в холода стала вялой, как сонная муха. Она же убедила Людмилу Ивановну повысить Вале оклад на двадцать процентов, чем несказанно обидела Альбину, давно и тайно мечтающую получить прибавку к жалованью. Та при виде счастливой конкурентки теперь отворачивалась, не отвечая на ее приветствия и всем своим видом демонстрируя глубокое пренебрежение и неприязнь. Валю, конечно, задевала такая несправедливость, но она по привычке не унывала, благо, Верка, несмотря на замечания и сравнения не в ее пользу, продолжала относиться к ней по-свойски и с теплотой.

Незадолго до Нового года Муртазу Аббасовичу вдруг взбрело в голову проявить заботу о персонале: он пригласил в магазин какого-то чудо-специалиста из центра народной медицины, мотивируя это тем, что тяжелый труд подрывает здоровье и жизненные силы продавщиц и кассирш. По врачам ходить сложно и дорого, а тут, прямо на рабочем месте, всех продиагностируют на предмет скрытых болячек, дадут полезные рекомендации по их искоренению и познакомят со здоровым образом жизни.

Народ воспринял идею хозяина по-разному: кто-то приветствовал, как, например, Зоя Васильевна и Людмила Ивановна, кому-то было все равно, а кое-кто не скрывал откровенного скепсиса по отношению к народному целителю. Кое-кто – это, конечно, была Верка.

– Видали мы этих экстрасенсов, девочки, – слегка приглушив голос, вещала она в тесном кругу сослуживиц после окончания рабочего дня накануне осмотра, – у них одно на уме: как бы клиенток в койку затащить. У меня мать ходила к одному. Тот ее заставил раздеться догола, уложил на кушетку и ну щупать за все места: «Так больно? А так?» Матери и не больно вовсе, а щекотно. Она лежит и хихикает. Так он, этот целитель хренов, нащупался досыта и заявляет: «Опухоль у вас, аккурат в желудке. Очень может быть, злокачественная. Рак, то есть. Обычным врачам она пока что не видна, а я ее поле чувствую».

Мать-то как подскочит с койки, трясущимися руками вещи на себя нацепила и за дверь, только ее и видели. Побежала прямо в диспансер онкологический, прорвалась без очереди в кабинет к главврачу. Уж он ее и так смотрел, и этак, на рентген отправил, на ультразвук – ничего нет как нет.

Она, бедная, после еще года два дергалась, а потом успокоилась. До сих пор жива-здорова, желудок только что камни не переваривает. Вот так, а вы говорите: целитель. – Верка презрительно сморщила физиономию.

– Ну нельзя же всех мерить одной меркой, – возразила Альбина. – Твоей матери попался шарлатан, а этот, может быть, свое дело знает.

– Вот именно, – поддержала ее Лада. – Что до меня, девчата, я не откажусь обследоваться. Пусть хоть щупает, хоть так смотрит, мне не жалко. – Она весело засмеялась.

– Да на них только и надежда, – печально проговорила Зоя Васильевна, последнее время совсем разболевшаяся и вынужденная почти ежемесячно брать больничный. – В этих врачах толку никакого, а мы, девоньки, увы, не молодеем. Организм-то изнашивается от нагрузок.

– Это верно, – оживилась Верка, – нагрузки у нас о-го-го. Лошадь от таких запросто сдохнет.

– Ну уж ты-то не больно нагружаешься, Веруня, – с иронией заметила Галина. – Грех жаловаться. Поглядела бы, как другие пашут.

– Чем это я хуже других? – тут же вскинулась та. – Работаю, как могу. Не все же такие семижильные, как Валюха.

Общество тут же дружно уставилось на Валю, до этого момента молча стоявшую в стороне и слушавшую разговор. Она зарделась от неожиданности.

– Валюшка у нас молодчина. – Зоя Васильевна тепло похлопала ее по плечу. – Одна, почитай, за троих. Таких работящих поискать.

– Вот и ищите, – нахально заявила Верка, – а к знахарю вашему я все равно не пойду.