Корни

После заключительных строф «Старого прочного креста», пропетых хором, паства утирала глаза. Матильда сияла так, что Цыпленок Джордж ее почти не узнавал. Все потянулись к проповеднику. Ему пожимали руку, хлопали по спине. Люди подхватывали свои корзинки для пикников, расстилали одеяла на газоне и раскладывали жареных цыплят, сэндвичи с жареной свининой, фаршированные яйца, картофельный салат и салат из капусты, соленья, кукурузный хлеб, лимонад и столько печенья и пирожных, что Джордж-младший, доев последний кусок, не мог дух перевести.

Люди сидели или прогуливались, беседуя друг с другом. Мужчины и мальчики в костюмах и галстуках, пожилые женщины в белом, девушки в ярких платьях с талией, перехваченной лентами… Матильда со слезами на глазах смотрела, как ее внуки бегают и играют на газоне. Она повернулась к мужу, положила ладонь на его скрюченную и покрытую шрамами от петушиных боев руку и тихо сказала:

– Я никогда не забуду этот день, Джордж. Мы прошли большой путь с тех пор, как ты начал ухаживать за мной – и я увидела тебя в этом котелке. Наша семья выросла, у наших детей есть собственные дети. Господь позволил нам всем остаться вместе. Единственное, чего бы мне хотелось – чтобы мамми Киззи была здесь и видела это вместе с нами.

Повлажневшими глазами Цыпленок Джордж посмотрел на жену:

– Она видит, детка. Она точно видит!

Глава 115

В понедельник в полдень дети, прибежав с полей, стали устраиваться в церкви на первые школьные уроки. Сестра Кэрри Уайт была одной из первых чернокожих учительниц, окончивших колледж Лейн в Джексоне, штат Теннесси. Сюда она приехала два года назад и все это время учила детей во временных постройках. Теперь же дети могли учиться в церкви – и это было большим событием. Основатели церкви Новой Надежды – Цыпленок Джордж, Том и его братья – пожертвовали деньги на покупку карандашей, досок и линеек для «чтения, письма и арифметики». Сестра Кэрри учила детей всех возрастов одновременно. Среди ее учеников были и пятилетние, и пятнадцатилетние. Учились у нее и пятеро старших детей Тома – двенадцатилетняя Мария Джейн, Эллен, Винни, Матильда-младшая и шестилетняя Элизабет. Том-младший должен был пойти в школу в следующем году, а за ним и Синтия.

Синтия окончила школу в 1883 году. К этому времени Мария Джейн уже вышла замуж и родила первого ребенка. Элизабет – лучшая ученица в семье – научила отца, Тома Мюррея, писать свое имя, а потом стала бухгалтером в его кузнице. Дела в его передвижной кузнице шли так хорошо, что он построил и настоящую – и никто не возражал! Том стал одним из самых успешных жителей города.

Элизабет проработала с отцом около года – и влюбилась в Джона Тоуленда, новичка в Хеннинге. Он арендовал участок на большой ферме белого семейства на берегах реки Хатчи. Элизабет познакомилась с ним в городе, в магазине. Джон сразу же произвел на нее глубокое впечатление не только красотой и мускулистой фигурой, но еще и достойным поведением и явным интеллектом. Она заметила, что он умеет писать – он подписал чек. Молодые люди стали встречаться раз-два в неделю и гулять в лесу. Элизабет узнала, что он достойный юноша, богобоязненный, с большими планами: Джон хотел скопить денег на собственную ферму. А больше всего ей нравилось то, что он был и сильным и нежным одновременно.

Они встречались уже почти два месяца и даже втайне начали подумывать о женитьбе. Том Мюррей знал об их отношениях с самого начала. В конце концов он приказал дочери перестать таиться и пригласить молодого человека в гости после церковной службы. Элизабет послушалась. Джон Тоуленд изо всех сил старался произвести хорошее впечатление. К Тому Мюррею он отнесся с глубоким уважением, а тот был еще более молчаливым, чем обычно. После нескольких минут разговора он извинился и отправился заниматься делами. Когда Джон Тоуленд ушел, Том Мюррей подозвал к себе Элизабет и сурово сказал:

– Ты так ведешь себя с этим парнем, словно у тебя есть какие-то планы. Вы двое что-то задумали?

– Что ты хочешь сказать, паппи? – прижав руки к пылающим щекам, спросила Элизабет.

– Женитьбу, что же еще? Вы собираетесь пожениться, верно?

Элизабет молчала.

– Все понятно! Похоже, он хороший человек, но я не могу позволить тебе встречаться с ним.

Элизабет ничего не понимала.

– Он слишком светлый. Он мог бы даже сойти за белого – хотя и не совсем. Он ни рыба ни мясо. Понимаешь, о чем я? Он слишком светлый для черного, слишком темный для белого. Он в этом не виноват, но, как бы он ни пытался, ему никогда не стать своим ни для кого. И ты должна подумать, какими будут твои дети! Я не хочу для тебя такой жизни, Лизбет!

– Но, паппи, все любят Джона! Если мы поладили со стариной Джорджем Джонсоном, то почему не сможем поладить с ним?

– Это не одно и то же!

– Но, паппи! – Элизабет была в отчаянии. – Ты говоришь, что люди не примут его! И ты первый так поступаешь!

– Хватит! Ты сказала все, что мне нужно было услышать. Если тебе не хватает ума избавить себя от такой жизни, я сделаю это за тебя. Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась!