Корни

Кунта был так изумлен, что какое-то время даже не слышал, как бьется о пол ящика его цепь. Он не представлял, как далеко они уехали. В себя он пришел гораздо позже. Он приоткрыл глаза и смог рассмотреть цепь, закрепленную на его щиколотке. Да, она была тоньше, чем та, которой он был прикован на большом каноэ. Может быть, если собрать все силы и рвануться, можно будет и освободиться?

Кунта осторожно поднял глаза и увидел спины тех, кто сидел на переднем сиденье. С одной стороны, выпрямив спину, сидел тубоб. Черный ссутулился на другом конце. Оба смотрели перед собой, словно не замечая, что сидят на одном и том же сиденье. Под сиденьем, в тени, была надежно закреплена цепь. Кунта решил, что прыгать еще не время.

Запах зерна из лежавших рядом мешков был очень сильным, но он все же чувствовал запах тубоба и его черного кучера. Вскоре он почувствовал запах других черных людей – совсем рядом. Очень тихо Кунта приподнялся, опираясь на жесткий борт ящика, но высовывать голову он боялся, поэтому людей не увидел.

Когда он опустился на дно ящика, тубоб повернул голову и их взгляды встретились. Кунта замер и ослабел от страха. Но тубоб ничего не сказал и сразу же отвернулся. Вдохновленный безразличием тубоба, Кунта снова сел, на этот раз повыше. Пение, доносившееся издали, постепенно становилось все громче. Впереди он увидел тубоба, сидевшего на спине такого же животного, как то, что тащило ящик на колесах. Тубоб держал в руках свернутый кольцом хлыст. К узде животного была прикреплена цепь, соединяющая ручные кандалы около двадцати черных – большинство из них были черными, но встречались и коричневые. Черные цепочкой шли перед ним.

Кунта моргнул и прищурился, чтобы видеть лучше. Среди чернокожих он разглядел лишь двух женщин, полностью одетых. Мужчины были обнажены до пояса. Черные пели унылую, мрачную песню. Кунта прислушался, чтобы разобрать слова, но ничего не понял. Ящик на колесах медленно проехал мимо. Ни черные, ни тубоб не посмотрели на них, хотя были так рядом, что можно было прикоснуться. На спинах черных Кунта заметил множество шрамов от кнута, некоторые были совсем свежими. Присмотревшись, он обнаружил среди них фула, йоруба, мавританцев, волофов, мандинго. Но были там и те, кому не повезло – они родились от тубобов.

За этой процессией Кунта увидел, насколько позволяли ему слезящиеся глаза, огромные разноцветные поля. Прямо у дороги находилось маисовое поле. Точно так же как в Джуффуре после уборки урожая, из земли торчали почерневшие сухие стебли.

Вскоре тубоб наклонился, достал из-под сиденья мешок, а из него хлеб и кусок мяса. Он разломил хлеб и мясо и положил на сиденье между собой и черным. Черный поднял их кончиком своей шляпы и начал есть. Через несколько минут черный повернулся, посмотрел на Кунту и предложил ему кусок хлеба. Кунта остро чувствовал запах свежего хлеба, и рот его наполнился слюной, но он все же отвернулся. Черный пожал плечами и с аппетитом доел хлеб.

Стараясь не думать о голоде, Кунта осматривался по сторонам. В дальнем конце поля он увидел небольшую группу людей, занятых какой-то работой. Он решил, что это черные, но они были слишком далеко, чтобы знать наверняка. Кунта принюхался, пытаясь уловить их запах, но ничего не почувствовал.

Когда солнце уже садилось, ящик проехал мимо другого такого же, движущегося в обратном направлении. Управлял ящиком тубоб, а позади него сидели трое черных детей первого кафо. В ящике находилось семеро взрослых черных в цепях: четверо мужчин в драной одежде и трое женщин в грубых платьях. Кунта удивился, почему они не поют, но потом заметил отчаяние, написанное на их лицах. Куда же везет их тубоб?

Солнце садилось. Над головой начали кричать и носиться мелкие черные летучие мыши, в точности такие же, как в Африке. Кунта услышал, как тубоб что-то сказал черному, и вскоре ящик свернул на узкую дорожку. Кунта сел. В отдалении он увидел большой белый дом, окруженный деревьями. Сердце у Кунты сжалось. Что, во имя Аллаха, сейчас случится? Неужели здесь его съедят? Он съежился на дне ящика и лежал как мертвый.

Глава 42