Корни

Солнечный свет ослепил его, но через мгновение он увидел черных людей, быстро идущих цепочкой. Следом за ними ехал тубоб на том странном животном. Кунта слышал, что животное называли «хосс»[20]. По запаху Кунта понял, что это тот самый тубоб, который тащил его на веревке, когда его выследили собаки. Черных было десять-двенадцать человек. Головы женщин были повязаны красными или белыми тряпками. Большинство мужчин и детей были в потрепанных соломенных шляпах. Некоторые шли с непокрытой головой. Ни на одном из черных Кунта не увидел амулетов – ни на шее, ни на руках. Но некоторые мужчины несли странные длинные ножи. Цепочка направлялась к большим полям. Кунта решил, что это те самые черные, пение которых он слышал по ночам. Они вызвали у него лишь презрение. Моргая, Кунта повернулся и сосчитал хижины, откуда они вышли. Хижин было десять, включая и ту, где эти дни лежал он. Хижины были маленькими и шаткими, они ничем не напоминали основательные, обмазанные глиной постройки его деревни с крышами, крытыми душистой соломой. Хижины стояли двумя рядами по пять в каждом. Кунта заметил, что располагались они таким образом, чтобы из большого белого дома было хорошо видно все, что происходит у черных.

Тут черный стал тыкать в грудь Кунты пальцем, повторяя:

– Ты – Тоби!

Кунта не понял, и непонимание отразилось на его лице. Черный продолжал тыкать его пальцем в грудь, снова и снова повторяя эти слова. Постепенно Кунте стало ясно, что черный пытается заставить его понять то, что он говорит на языке тубобов.

Кунта непонимающе смотрел на черного, который теперь стал тыкать в свою грудь:

– Я – Самсон! Самсон!

Потом черный снова ткнул пальцем в грудь Кунты:

– Ты – То-би! То-би! Масса сказал, что тебя зовут Тоби!

Смысл сказанного постепенно стал доходить до Кунты, но он с трудом взял себя в руки, чтобы не дать воли ярости, которая захлестнула его с новой силой. Кунте хотелось кричать во все горло: «Я – Кунта Кинте, первый сын Оморо, сына святого Каирабы Кунты Кинте!»

Явная глупость Кунты вывела черного из себя. Он выругался, пожал плечами и повел его в другую хижину. Там он знаками показал, что Кунта должен вымыться в большой, широкой железной емкости с водой. Черный кинул в воду тряпку и коричневый брусок. По запаху Кунта определил, что это мыло – женщины Джуффуре варили мыло из растопленного жира, смешанного со щелоком из древесной золы. Черный хмуро смотрел, как Кунта моется. Когда он закончил, черный дал ему одежду тубобов, чтобы прикрыть ноги и грудь, и широкополую шляпу из желтоватой соломы – такую же, как у других мужчин. Каково было бы этим язычникам под жарким африканским солнцем, подумал Кунта.

Потом черный повел его в другую хижину. Сидевшая там старуха раздраженно швырнула Кунте плоскую железную миску с едой. Он стал глотать густую кашу. Хлеб напоминал печенье мунко. В кружку ему плеснули горячий коричневый бульон с мясным вкусом. Потом они пришли в узкую, тесную хижину – по запаху Кунте сразу стало ясно ее предназначение. Сделав вид, что он снимает нижнюю одежду, черный присел над большой дырой, прорезанной в широкой доске, и с кряхтением натужился, словно облегчаясь. В углу лежала небольшая кучка кукурузных початков. Кунта не понял, что с ними делать. Но он решил, что черный показывает ему, как живут у тубобов, а ему нужно всему научиться, чтобы легче было сбежать.

Черный провел его мимо нескольких хижин. Кунта увидел старика на каком-то странном стуле. Стул медленно раскачивался назад и вперед, а старик плел из сухих кукурузных стеблей что-то вроде щетки. Старик с сочувствием посмотрел на Кунту, но тот холодно отвернулся.

Черный взял странный длинный нож, с какими другие мужчины отправились со двора, и указал головой на далекое поле, что-то ворча и жестикулируя, чтобы Кунта следовал за ним. Семеня в железных кандалах, сковывавших его щиколотки, Кунта увидел, что на поле женщины и дети наклоняются и выпрямляются, собирая сухие кукурузные стебли, а перед ними идут мужчины и срезают стебли ударами этих длинных ножей.

Голые спины мужчин блестели от пота. Кунта выискивал ожоги, как на его спине, но видел только шрамы, оставленные кнутом. Подъехал тубоб на своем «хоссе». Он перекинулся парой слов с черным, потом угрожающе уставился на Кунту. Черный снова дернул Кунту, привлекая его внимание.

Срезав десяток стеблей, черный повернулся, наклонился и сделал Кунте знак собирать и складывать их, как это делали другие. Тубоб подъехал поближе к Кунте, щелкая кнутом. По хмурому выражению его лица Кунта отлично понял, что произойдет, если он не подчинится. Разъяренный собственной беспомощностью, Кунта нагнулся и поднял два стебля. Замешкавшись, он услышал, как нож черного свистит впереди. Он снова наклонился, поднял два стебля, потом еще два. Он чувствовал, как другие черные смотрят на него из соседних рядов, слышал топот копыт лошади тубоба. Кунта ощутил облегчение черных. В конце концов тубоб отъехал подальше.