Корни дуба. Впечатления и размышления об Англии и англичанах (С иллюстрациями)

«Бесклассовая Британия не сработает» – гласит заголовок в «Санди телеграф» от 7 августа 1977 года. Автор воскресного обозрения Перегрин Уорсторн полемизирует с западногерманским журналом «Шпигель», по мнению которого в недугах Британии повинна ее классовая система, снобизм менеджеров, относящихся к рабочим как к существам низшей касты. Перегрин Уорсторн пытается доказать обратное. Проблемы современной Британии, утверждает он, порождены не недостатком, а избытком равенства. Беда в том, сетует он, что социальный разрыв, который разделял менеджеров и рабочих – разное образование, разный выговор, разный культурный уровень, – ныне значительно сузился. В прежние времена менеджер был не просто боссом. Он был членом класса, которому на роду написано отдавать приказы и который выглядел, одевался, говорил иначе, чем все. Подобным же образом рабочий был не просто рабочим. Он принадлежал к классу, предназначенному выполнять приказы, и выглядел, одевался, говорил соответственно. Иерархия шла на пользу авторитету одних и дисциплине других. Люди знали свое место. Именно это и гарантировала классовая система. Сегодня, вздыхает Перегрин Уорсторн, дело обстоит иначе. Но не из-за того, что Британия слишком медленно приближается к идеалу равенства, в чем ее часто упрекают иностранцы, а именно потому, что движение к этому идеалу оказалось чересчур поспешным. Корень зла, дескать, в том, что рабочим якобы труднее подчиняться тому, кто выдвинулся из их же рядов, чем прирожденному руководителю, человеку особой породы.

Итак, сословные различия оказались в Англии более стойкими, социальный апартеид – более глубоким, чем в других западноевропейских странах. Однако британская элита сумела в нужный момент избежать превращения в замкнутую касту и тем самым продлить свою жизнеспособность.

Вплоть до XVIII века английский правящий класс почти целиком состоял из крупной земельной аристократии. Благодаря праву первородства она из поколения в поколение сохраняла размеры своих владений и лишь в редких случаях дополнялась особо выдающимися политиками и полководцами, которым жаловались не только титулы, но и поместья.

С развитием торговли и промышленности влияние старой земельной аристократии, казалось бы, должно было пойти на убыль. Однако она сумела сохранить его, принимая в свои ряды тех, кто карабкался вверх по социальной лестнице. Это был исторический компромисс, благодаря которому английская аристократия не капитулировала перед новым классовым соперником – буржуазией, а удержала за собой положение законодателя нравов правящей элиты. Она распахнула дверь перед теми, кто был готов подкрепить своим богатством и влиянием позиции аристократии в обмен на желанную возможность смешаться с нею. Однако проникнуть в этот круг избранных всегда было можно лишь при одном непременном условии: приняв стиль, традиции и нормы поведения, сложившиеся у элиты общества на протяжении предыдущих веков. Аристократия, таким образом, омолаживалась притоком свежей крови, оставаясь наследственной кастой лишь в смысле своего образа жизни.

Такой метод «укрощения строптивых» – допуском их в элиту общества – британские правящие круги давно научились применять и для нейтрализации своих классовых противников. Не счесть примеров, когда ревностного ниспровергателя устоев, ярого противника капиталистической эксплуатации вдруг перестают третировать как фанатика, а, наоборот, берут его в пылкие объятия, осыпают почестями, поднимают на пьедестал и в конце концов делают из него безопасного и покорного члена истеблишмента.

Трактуя свободу как «свободу выбора», а равенство – как «равенство возможностей», британская элита умудрилась приспособить эти грозные для эксплуататоров понятия на потребу хищнической идеологии частного предпринимательства.

По американским традициям, как равенство возможностей, так и равенство условий тесно связаны с идеей свободы. В Британии же эти два понятия гораздо легче разделяются и подчас даже противопоставляются. Там всегда находились люди, отрицавшие равенство как нечто практически недостижимое и даже морально нежелательное. Свобода же, понимаемая в рамках порядка, издавна почиталась главной из британских общественных добродетелей.

Даниэл Сноуман (Англия),

«Лобызающиеся кузины – сравнительная интерпретация британской и американской культур» (1977).