Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

- Смотри, прищемлю, - засмеялась шофериха, и Марлен убрал больную ногу, переставив её с помощью обеих рук за рычаг. – Председатель наш, дядька-хозяин, всем бы такого, подобрал «Варвару» в поле, - удовлетворила любопытство младшего офицера, - видать, кто-то по целине пытался на ней удрать, да в грязи зарюхался. Вытащили мы её всем бабским тяглом с помощью коров, бычка да трёх коней-доходяг, что приблудились после наших солдат, вымыли, вычистили не хуже, как своих бурёнок, когда были, а там уж председатель один старался. За самогон да картошку наменял, что надо, у военных, что долго ещё шли мимо, сам лежал и под ней и на ней вместе с солдатиками, заманенными опять-таки за самогон, - сделали машину. Когда она завелась и поехала, председатель аж заплакал, тоже напился с пригульными ремонтниками и спал сутки, - неторопливо рассказывала она, прогревая мотор. – Документов-то нет! Так, верно, и армейские, что в тылу, и районные начальники всякие, завидя, пытались отобрать, да, видно, откупался от них наш Иван Иванович. Живет пока с нами «Варвара», ой, как помогает! Долго ли? Тоже не верится, что не отберут. Пока работаем, - она протёрла чистой тряпкой окна, навалившись на Марлена так, что тот сопел и елозил задавленно. – Я и испугалась-то со сна не за себя, а за неё. Она ж у меня самая дорогая подруга, с ней – по-хорошему, и она хорошо бегает. Подумалось, что и вы на неё нацелились. – Уселась поудобнее. – Председатель мне строго-настрого запретил оставаться на станции, а я вот заснула, сморилась, дура.

Владимир кое-как умостился рядом с Марленом в тесной кабине, с трудом захлопнул деревянную дверцу.

- Поехали? – спросила женщина. – По дороге придётся останавливаться на подкормку лошадки моей, - привычно и мягко передвинула рычаг скоростей, плавно отпустила сцепление, и машина сначала выкатилась задом на дорогу, а потом медленно пошла вперёд по дороге, оставляя слева поворот на станцию, покатилась, неторопливо переваливаясь на ямах и ухабах, сплошь усеявших дорогу.

Развиднелось. Туман растаял, ушёл ввысь, в почти чистое небо, где ещё бледнела забытая луна. Вершины дальнего леса из тёмных стали изумрудно-зелёными с оранжевой короной, а ближние деревья заблистали мириадами хрусталинок на листьях. Солнце стремительно поднималось вверх по небосводу, оживляя всё вокруг, но на дороге, закрытой высоким кустарником, берёзами, клёнами и низкорослыми елями, его ещё не было видно. Птичье разноголосье прорывалось сквозь шум работающего мотора и закрытые окна. Заметно сушило и нагревало. Чувствовалось, что день будет жарким.

- Откроем окно? – предложила женщина и, не ожидая согласия, остановила машину, отодвинула задвижки переднего стекла, а потом и само стекло, впуская разом и свежий прохладный воздух, и гомон птиц, и шум деревьев ещё не под ветром, а от лёгкого волнообразного движения воздуха без отчётливого направления, просто движения от пробуждения всего вокруг. Стало легко дышать, проходила сонливость.

- Хорошо-то как! – выразила общее настроение женщина.

Включила мотор, и снова они покатили к неведомой сестре по незнакомой земле в чужом мире с неясной целью. «Зачем-то кому-то это всё надо», - подумалось Владимиру, пока ещё плохо воспринимающему красоты нарождающегося дня.

- Как там сестра-то? – начал обязательный дорожный разговор Марлен.

- Ничего, живут, - философски ответила женщина и широко, не скрываясь, всласть зевнула.

- Сколько пацанов-то у них? – не унимался Марлен.

- Во, брат! Не ведает, сколь у него племяшей, - она повернулась лицом к Марлену, посмотрела заинтересованно. – Сколь себя помню, ты у нас не бывал. Откуда теперь взялся-то? – допытывалась. – А то привезу шпиёна председателю. Говори, как зовут, а то дальше не поеду.

- А тебя как? Да ты на дорогу-то смотри, а то врежешь в дерево, и вправду дальше не поедешь, - забеспокоился новоявленный шпион.

- Меня Варей зовут, - просто ответила шофериха.

- Вот это да! Варвара на «Варваре»! – возрадовался Марлен. – По-другому, что ли, нельзя было назвать для различия?

Женщина засмеялась, объяснила:

- Бабы обозвали. Удобнее так. Как спрашивают «Варвару», так, значит, меня с ней, отдельно и не зовут. А у сестры твоей и Ивана Ивановича девчонка и малец, знай, дядя.

- Да я ж всего раз у них был, на свадьбе, - оправдывался Марлен, - а в войну какие письма? – Тоже присмотрелся к соседке. – Тебя тоже не помню, небось, тоньше была. Марлен я, а он – Володя, - назвался сам и назвал друга.

Она удивлённо посмотрела на него, засмеялась.

- Ну, и имечко тебе придумали, не сразу и запомнишь. По-простому Марля, что ли? – засмеялась снова.

Марлен заёрзал, прикрикнул обиженно:

- Хватит ржать-то. Деревня! Что б ты понимала! Не смыслишь, что назвали так в честь вождей мирового пролетариата – Маркса и Ленина, а туда же, ржёт, - возмутился он, - Вар-р-ва-а-а-ра! Молчала бы уж, трёхтонка.