Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

- Пошли. Познакомлю. Тебе она понравится. Дети у неё – мальчик и девочка, почти одногодки, - подчеркнул, стараясь, чтобы эта мысль сразу же плотно засела в слабой памяти дружка, и пошёл, не оглядываясь, к Ольге, которая возилась с ребятишками, усаживая на чемодан и что-то вкладывая в ладошки.

- Вот, привёл, - сообщил он, подходя к ним и коротко указывая свободной рукой на подошедшего следом своего неудачливого попутчика. Другом его считать уже не хотелось: слишком разными они оказались. И если Марлен не видел и не чувствовал пока отчуждения своего будущего гостя, то это объяснялось неустойчивостью и лёгкостью его характера, позволявшего быть в обществе всё равно с кем, когда и сколько и расставаться так же легко, как и встречаться. В душе его не закреплялись встречи и не саднили расставания. Для Марлена жизнь была открытой книгой без постскриптумов и сносок. Он и читать-то её не успевал, только переворачивал страницы да смотрел интересные картинки. Такой уж в него вложили характер отец с матерью да бог, если успел сделать это. Многие же ходят недоделанными Всевышним, он всё чаще не успевает, иначе не было бы таких, как  Фюрер, Гевисман, Шварценберг. Владимир почему-то сейчас, когда они оказались втроём, осознал, что Марлен ему не только не нужен, но и опасен. Надо уходить от него, ошибка, что они вместе. А куда? Потом. Пока они едут в Минск. Опять оказаться на распутье в чужой стране с чужими людьми? Надо использовать хотя бы минимум из сложившейся ситуации. Уйти можно и нужно, но – в Минске, когда удастся оглядеться и адаптироваться к обстановке.

- Здравствуйте, - произнесла Ольга Сергеевна со своей мягкой улыбкой навстречу Марлену. Тот плюхнул свой чемодан, посмотрел на неё исподлобья и неохотно буркнул:

- Здравствуй.

Между ними как стена встала. Бывает любовь с первого взгляда, но, вероятно, возможна и нелюбовь такая же. Здесь был этот случай. Души Ольги и Марлена оказались до того разными, что их невозможно было примирить никаким разумом, никакими обстоятельствами, всё сопротивлялось альянсу трёх, а не двух, поскольку каждый ревновал к Владимиру, найдя в нём незаменимого помощника себе и опасаясь конкуренции. Тем более, что Марлен имел первые права и свыкся с ними, а Ольга была сильной женщиной и не умела и не хотела уступить своих, только что завоёванных.

Дети ели пироги. Захотелось тоже. Да и надо было запастись чем-нибудь на дорогу, особенно для Вити.

- Я пойду, куплю чего-нибудь?

- Не надо, - остановила его Ольга, - мне столько надавали всего, что хватит на целый вагон. Да и не успеете уже.

- 22 –

Где-то вдали длинно загудел паровоз, стал слышен слитный шум надвигающегося поезда. Вся площадь разом пришла в хаотическое движение, собирая и заново упаковывая свои вещи, поднимаясь и загружаясь ими. Так же разом вся масса встречающих и ожидающих, не желавших уступать друг другу первенства, двинулась на земляной перрон, обтекая с двух сторон здание вокзала и вбирая в себя тех, кто ринулся на долгожданные звуки из вокзала, ломая дверь, надсадно скрипевшую под напором и рухнувшую на крыльцо, соскальзывая по плечам тех, кто уходил не через крыльцо, а напрямую, через перила. Вмиг железнодорожное полотно оказалось зажатым в плотно шевелящихся людских лентах. Ожидающие разместились и с другой стороны полотна, видно, зная, что обычных правил посадки не предвидится.

Поезда всё ещё не было. Он только слышался по усиливающемуся тяжёлому пыхтению паровоза да по частым и длинным гудкам его, будоражащим и без того взвинченную толпу, в которой вспыхивали пока ещё редкие потасовки и ругань за место у полотна. Наконец, паровоз вырвался из-за деревьев и, замедляя ход, поезд втиснулся в людскую толчею, обдавая стоящих густыми струями пара из-под высоких крашеных красной краской колёс. Он медленно продвигался, затягивая вслед за собой наиболее нетерпеливых, надеющихся уже на ходу вцепиться в поручни вагона и втащиться в заранее открытые двери тамбуров, где стояли что-то орущие проводники и проводницы, размахивая сложенными сигнальными флажками, а один из них так просто палкой. Они-то знали, как надо встречать этих, с позволения сказать, пассажиров, и двери открыли, не стараясь услужить, а чтобы их не выломали одним напором.