Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

Односложный их разговор был понятен обоим и не требовал лишних слов.

- Пока не могу сказать.

- Потом будет поздно: я уйду, вряд ли увидимся.

У него не было намерения вызвать её на откровенность, как-то смутить, вообще говорить с ней серьёзно или, играя, перекидываться словами, подначивая на двусмысленность, просто он отговаривался, не смея грубо прогнать ничем не провинившуюся перед ним девушку. Отвязаться от неё холодностью ответов и ясно выраженной аллергией к беседе не удавалось.

- Увидимся.

Настырность и обидная уверенность рыжей, будто только от неё зависело их будущее, стали раздражать.

- Уверен, что нет. И зачем?

Она знала зачем, всем своим безмятежным видом показывала, что знает, но сменила тему.

- Вы же в город идёте?

- Да.

- Там хотите жить?

- Да.

- Искать будете квартиру?

- Да.

- А не надо. Я уже нашла вам.

Владимир повернулся к ней всем туловищем, так неожиданно было её сообщение, посмотрел впервые с настоящим любопытством и вниманием. У солнечной девицы чувствовалась цепкая хватка, пугающая настырность и какой-то липкий интерес к нему.

- Так пойдём, - предложил он.

- Я готова.

Вот для чего она переоделась, знала, что пойдут в город. Ну и характер! Вырастет баба-кремень, не дай бог такую в жёны, будешь вечно на подхвате, а не хозяином.

- Подождите, - попросил Владимир, - надо предупредить Марлена.

- Хорошо, - согласилась она, - я подожду у калитки.

Марлен восстал. Он ни за что не хотел отпускать друга без затеянного празднества. Уговаривали и женщины, но без особого энтузиазма, боясь, что раздумает на самом деле, им он был чужой и, вообще, ни к селу, ни ко двору. К тому же сразу отпадала хлопотная необходимость устройства взрослого мужика, когда и самим-то приходится ютиться в подземной тесноте, да ещё ломать голову, как поудобнее устроить сына и брата. В конце концов, согласились, кто с сожалением, а кто с притворством, что Владимир как-нибудь, когда устроится, придёт к ним, и тогда они ещё раз отметят в своей тесной компании возвращение, а заодно и новоселье обоих, а может быть, и трудоустройство.

- Встретимся завтра в 9 в горвоенкомате? – предложил Марлен напоследок. – Говорят, через них можно ярмо получить поприличнее. Лады?

- Хорошо. Только не опаздывай.

- Буду как штык!

Владимир так и не сказал, что в город его ведёт рыжая симпатия Марлена, боялся, что тот вмешается с уговорами, а больше всего, что заподозрит тайный сговор за спиной. И так какой-то мутный осадок остался в душах обоих от внезапного и нескладного расставания, не хотелось, чтобы он стал чрезмерным. Владимир не умел и не хотел быть с кем-либо в ссоре, он всегда старался придерживаться нейтралитета, так вынужденно обучила его жизнь в интернате.

Под провожающими и оценивающими взглядами сельчан пошли в город уже знакомой дорогой. Пока не вышли из деревни, молчали, словно влюблённая пара, боящаяся как-нибудь выдать свои отношения, привлечь ненужное любопытство не избалованных событиями подземных жителей. После мостика на взгорке к тёмной лесной громадине Владимир, наконец, поинтересовался:

- Так куда же мы идём?

Шедшая всё время рядом, не отступая и не обгоняя ни на шаг, Зося тут же ответила:

- К тётке моей, сестре матери. У неё свой дом, живёт одна, никого не пускает, но я её уговорю: она меня любит.

- Удобно ли будет парню жить с тёткой вдвоём? Она старая?

Зося засмеялась. Добившись своего и миновав деревню, она стала заметно раскованнее той, что была за забором, когда встречала их с Марленом.

- К молодой бы не повела, а тёте уже за сорок.

Потом, нахмурившись и отрывисто роняя короткие фразы, рассказала: