Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

Чтобы заглушить тоску, убить свободное время и избавиться от расслабляющих мыслей о сиротстве, Вилли в последних классах интерната усиленно занялся спортом, особенно дзюдо, боксом и стрельбой, которые не только занимали всё свободное время, но и давали успокоение, уверенность в себе, повышали авторитет у сверстников. Упорство и хорошее здоровье, целеустремлённость и строгая размеренная жизнь без домашних послаблений помогали, и он много раз становился чемпионом и призёром интерната в этих видах спорта и удерживал звания до конца учёбы, успешно защищая честь училища даже на городских взрослых соревнованиях. Занятий спортом он не прекращал и позже, постоянно совершенствуя своё тело и рефлексы, оттачивая автоматизм и уверенность приёмов, но на соревнованиях никогда не поднимался выше чемпиона училища. Мешало отсутствие жёсткости, жестокости к противнику, и на этом его постоянно подлавливали соперники, уступавшие в технике и физическом развитии. Руководство интерната заметило и поощряло его, ставя в пример другим. К тому же, в конце учёбы у Вилли проявились отличные математические способности, и после окончания интерната, когда большинство учеников было переведено в военные училища или просто в войска, его направили в школу дешифровщиков и шифровальщиков. Тогда же у него обнаружились и способности к языкам, особенно к русскому, такому сложному и трудному для немцев. Для Вилли же произношение самых сложных русских слов не вызывало затруднений. Многому в его успехах способствовала некоторая рациональность, математизация мышления и, особенно, отличная, если не сказать – исключительная, память, дисциплинированность и работоспособность, привитые суровой интернатской жизнью, замкнутость и скрытность, которые высоко ценились службой безопасности. Но безродному юноше, даже с незаурядными способностями, невозможно было выдвинуться. Его трудом и знаниями пользовались, не упоминая об источнике, а он как был рядовым шифровальщиком, так им и оставался до конца войны, дослужившись до унтер-офицера.

-5-

Сегодня тоже воскресенье.

Его размышления о прошлом были прерваны короткой автоматной очередью в коридоре. Это вступил в бой мёртвый напарник, приняв первую атаку на себя. «Спасибо тебе, камрад. Ты отплатил мне добром за зло. Сумею ли я так же?»

Пора уходить. Гауптштурмфюрер поднялся, подошёл к двери, которую заметил между стеллажами, сильно дёрнул за ручку и обнаружил за открывшейся дверью тёмную глубину уходящей вниз узкой лестницы чёрного хода. Снова провидение на его стороне! Офицер включил фонарик, который зажёгся слабым жёлтым светом от посаженных батареек, и начал медленно спускаться, пока не упёрся в выходную дверь, закрытую на задвижку. Нужно открывать и выходить. Знать бы, что там?! Осторожно открыл. Оказалось, что дверь выходила во двор, который был пуст. Очевидно, русских немного, и они все поднялись в дом. Гауптштурмфюрер постоял несколько секунд, прислушиваясь и привыкая, потом изготовил к стрельбе захваченный автомат и быстрым лёгким шагом вышел со двора в проём подъезда, а потом на площадь и почти побежал вдоль фасада своей бывшей крепости.

Он пробежал этот дом, завернул на улицу, ещё пробежал сотню метров, и здесь его догнала очередь автомата, выбила мелкие осколки со стены выше головы, заставила низко пригнуться и метнуться на противоположный тротуар. Не помогло! Снова очередь и снова чуть выше головы. Гауптштурмфюрер с размаху упал на тротуар, больно ударившись локтем, и прижался к стене, закрыв голову руками с автоматом. В двух-трёх метрах впереди него виднелся короткий лестничный спуск в полуподвальное помещение, в таких чаще всего размещались дешёвые пивные. Несколькими энергичными движениями гауптштурмфюрер подвинулся к лестнице и, не поднимая головы, нелепо извиваясь всем телом, головой вниз и незащищённой задницей вверх прополз по лестнице до двери заведения мимо лежащего на ступенях трупа мальчика-солдата с задранной шинелью и каской, застёгнутой под подбородком и надвинутой на нос. Дверь была приоткрыта. Он вполз в помещение, поднялся на четвереньки, огляделся, стремительно бросился к массивной деревянной оцинкованной стойке и спрятался за ней лёжа. Тут же следом послышались быстрые шаги на лестнице, резко, ударом, отворилась дверь, раздались оглушающий взрыв брошенной гранаты и автоматная очередь следом. Пули и осколки прошили стены и стойки. Русский солдат оглядел плохо просматриваемое, забитое поднятой пылью пустое помещение, повернулся и выбежал, решив, очевидно, что этого и так довольно для убежавшей сюда чёрной крысы.

Пули и осколки прошли выше лежавшего за стойкой гауптштурмфюрера. Он некоторое время выжидал, потом поднялся, разглядел сквозь оседавшую пыль исковерканные стены и небольшую дверь рядом с баром. На улицу выходить не хотелось. Он толкнул дверь. Закрыто. Нажал сильнее, не поддаётся. Постучал тихо… громче… сильно! Без успеха. Никого нет.