Корни Иггдрасиля

«Прорицание вельвы» открывает поэтическую «Эдду», и это самая величественная и самая загадочная из эддических песен. Образы ее так ярки, так вдохновенно звучит голос вёльвы, что трудно сомневаться: перед нами истинное пророчество — текст, рожденный в глубинах мифологического сознания. Но главные мифы, известные из других песен и пересказов Снорри, выступают в «Прорицании вёльвы» в каком-то новом качестве. Война асов и ванов, строительство Асгарда, смерть Бальдра — эти и другие события проходят перед нами не как отдельные сцены из жизни богов, а как акты вселенной драмы, конец которой известен, Все оказывается взаимосвязанным в судьбах мира. Добро прорастает злом, неутомимая деятельность богов расшатывает основы устроенного ими мира, приближая в конце концов его гибель. В своем стремлении к власти боги попирают законы, ими же установленные. Сам Один на сей раз оказывается участником событий, ход которых ему неподвластен. Боги, как и все сущее, не избегнут приговора судеб — норн, которые в этой песни носят знаменательные имена — Прошлое (Урд), Настоящее (Верданди} и Будущее (Скульд).

Норны, конечно, остаются обитательницами мифологического мира. Но представление о времени как о процессе, устремленном из прошлого к будущему — к концу мира и новому его возрождению (последние строфы «Прорицания вёльвы»), — это представление скорее всего отражает влияние христианства. Большинство ученых предполагает, что эта песнь сложилась в Исландии во второй половине X века. т.е. в переломную эпоху между язычеством и христианством. Христианство исподволь проникало в Исландию, уживаясь здесь на острове с язычеством. Как сказано в «Саге о Гисли» (события которой относятся ко второй половине X века) , «Гисли не приносил больше жертв с тех пор, как побывал в Вэбьерге в Дании, все же он, как и прежде, устраивая пиры, и притом со всей пышностью» (глава X). А жена Гисли Ауд после смерти мужа крестилась в Дании и совершила паломничество в Рим. С другой стороны, конунг Олав сын Трюггви, насаждавший христианство у себя дома в Норвегии, не достиг успеха в Исландии: проповеди его посланца священника Тангбрада лишь подогрели рознь между сторонниками старой и новой веры. Язычники продолжали упорствовать. Потребовалась вся мудрость предводителей с той и другой сторон, чтобы прийти в конце концов к согласию. Христианство было принято в 1000 году на альтинге — как закон общий для всей страны. «Если закон не будет един, то и мира не будет, а этого нельзя допускать», — сказал в своей знаменитой речи годи Торгейр со Светлого Озера (сам язычник!) и все исландцы с ним согласились. С тех пор христианство стало официальной религией в Исландии; язычникам первое гремя разрешалось совершать свои обряды, но негласно.

Эта тайна язычников не была разглашена и сагами: мы почти ничего не узнаем из них о том, как относились к старым богам исландцы века саг. И, видимо, нам не суждено узнать, кто же были те исландцы (или исландки), которые сохранили вплоть до XIII в. мифологические песни и, передавая из поколения в поколение пророчество вёльвы, говорили ее устами.

Расцвет исландской литературы в XIII веке совпал с концом нсландского «народоправия». Страну потрясали междоусобные, братоубийственные распри. В 1272 году Исландия потеряла независимость: верховная власть была передана норвежскому королю Хакону Хаконарсону. С конца XV века Исландия становится колонией Дании. Наступают самые темные века в ее истории. Но именно из этих веков беспросветной нужды и напастей (в начале XVIII века исландцев было около 50 тысяч — гораздо меньше, чем в век саги) к нам доходят многие рукописи саг и бумажные списки «Эдды». Современный исландский писатель Сигурд А.Магнуссон так сказал о своих соотечественниках: «Мы, исландцы, все одержимые. Когда всякий другой народ больше всего бы заботился о хлебе насущном, мы сидели по своим нищим землянкам и писали, писали, писали. Слово спасло нас».

ПЕРЕВОДЫ

и другая литература для дальнейшего чтения

Эта книга дает представление не только о древнеисландской литературе. но и об истории ее перевода в России. Классикой стал пере­вод «Саги о Вёльсунгах» Б.И.Ярхо (Academia, М., 1935). Переводчик с замечательным искусством подчеркнул те особенности языка саги, которые роднят ее с русской крестьянской прозой, в частности, с нашим северным сказом. Но немаловажная разница между ними определяется тем, что в Исландии никогда не существовало особой крестьянской культуры, противопоставленной культуре образованных верхов общества. Все исландцы были в прошлом крестьяне, что не мешало им прославиться как «самому литературному народу мира». Соответственно, и язык саги никогда не воспринимался как специально «крестьянский язык», но в общем совпадал с разговорным языком своего времени, а в исторической перспективе дал начало исландскому литературному языку. Именно так, предельно просто, избегая какой-либо стилизации под народную речь, переводил саги М.И.Стеблин-Каменский; по этому пути пошли и другие переводчики его школы.