Корни небес

Город называется, или назывался, Урбино. Это древнее поселение, обитаемое еще со времен Римской Империи. Его название происходит от латинских слов urbs bina, двойной город, так как изначально он стоял на двух холмах. Эти сведения вспоминаются обрывками, из когда-то читанных туристических журналов и путеводителей двадцатилетней давности.

Его пересекает дворец невероятных размеров, и город как будто находится в подчинении у этого здания. Он как будто вырос вокруг него, чтобы удовлетворять его повседневные потребности. Урбино был городом семьи Монтефельтро, одной из самых могущественных династий разделенной на феоды, коммуны и княжества Италии эпохи Возрождения.

Дворец все еще существует и все еще очень красив. Остальная часть города, по всей видимости, тоже понесла незначительный ущерб. Конечно, на некоторых стенах имеются признаки пожара, а фасады многих зданий испорчены следами попадания крупнокалиберных снарядов, но тем не менее смотреть на Урбино — все равно что смотреть на одну из открыток Максима. Время повредило его, цвета поблекли, так что он стал похож на черно-белую фотографию. Но от совершенства деталей, вроде двух симметричных башенок, замыкающих один из фасадов дворца, захватывает дух. Невероятно, что такой красоте удалось пережить разрушение планеты.

Вдруг от порыва ветра где-то начинает звонить колокол, и этот случайный звук так мрачен, что от него мурашки бегут по спине. Поднимающийся свет озаряет туман на дне долин — туман, лежащий как серый свинцовый саван.

Мы спускаемся с холма, на котором остановились, чтобы изучить город. Спускаемся медленно, потому что дорога в нескольких местах обвалилась и дыры в асфальте — некоторые более метра шириной — закрыты только льдом. После того, как мы преодолеваем последний поворот, перед нами оказывается огромная площадка под населенным пунктом.

Двигатели внедорожников приглушенно гудят, но в тишине ледяного воздуха у меня создается впечатление, что они издают чудовищный грохот. У меня зудит кожа на затылке.

Дюран выходит из «хаммера». После секундного колебания я следую за ним, и со мной выходит Адель. Думаю, что факт нахождения среди нас женщины должен произвести на часовых успокаивающее действие. Но кто их знает, этих людей.

«Каждый раз, встречая другое человеческое существо, ты не знаешь, чего ожидать», — сказал мне однажды мужчина, только что вернувшийся из разведывательной экспедиции. Я спросил его, хочет ли он исповедаться, но он, старик в сорок лет, только отрицательно помогал головой.

«Каждый раз, встречая кого-то снаружи, ты должен внимательно его изучить, потому что если ты ошибешься и неправильно его оценишь, ты — покойник. Однажды мы оказались в городе недалеко от Пескары. Там жили три семьи, они пустили нас на ночь. Они были вежливы и гостеприимны. Позже в ту ночь они зарезали часового и прикончили бы нас всех, если бы наш парень — его звали Вики — не решил, что не доверяет хозяевам. Он поднял тревогу, и нам троим удалось убить нападавших. В их столовой мы обнаружили невероятные запасы. Оружие, золото, еду, снаряжение…

Я мог бы коллекционировать подобные истории.

Как говорилось когда-то на латыни? Homo homini lupus… Но волки, настоящие волки, были бы оскорблены таким сравнением.

Снаружи научаешься не доверять никому…

Так, когда мы увидели того человека, вышедшего из тумана, поначалу он показался нормальным, но потом, увидев нас, он принялся орать, как сумасшедший…

Сначала стреляй, а потом задавай вопросы.

Откуда мне было знать это? Откуда мне было знать, что человек бежал, чтобы сказать нам, что недалеко отсюда прячутся его жена и дочь?

Он кричал от радости, встретив нас.

Каждый раз, встречая другое человеческое существо, ты не знаешь, чего ожидать…»